Понятно. – пробормотал я.
Вряд ли ты понимаешь. Твой отец, он на самом деле опасен, даже для тебя. – мать вдруг подобралась ко мне поближе, и как будто даже хотела взять меня за руку, но передумала. – Он опасен прежде всего для себя, но также и для тех, кто его слушает. Ладно, если он в один день навлечет на себя наказание, это будет заслуженно! Но вот если он и тебя за собой потянет… Нет, тебе это не нужно!
Что "это" мне не нужно?
Вот это все! – мать неопределенно развела над головой руками, чуть не задев потолок жилища. – Все его странные идеи. Не странные даже, а безумные! Его мысли, которые он даже не старается спрятать! Посмотри, он же стал совсем как дед, перед тем как…
Зря она это сказала… Я не то чтобы очень любил деда, но все равно никогда толком не понимал, зачем и почему самого доброго и безобидного из знакомых мне людей просто столкнули с края. Да, дед был не в себе. Да, он рассказывал какие-то глупости и фантазии, ну так никто и не заставлял людей его слушать! Когда я задавал этот вопрос, будучи совсем маленьким, мне строго отвечали, что так надо, что это закон. Мне говорили о дисциплине, о порядке, и о том, как едины мы все, и что это должно так и быть. Я не понимал почти ничего, но поскольку все говорили примерно одно и то же, то я просто принял эти слова.
И что, отца теперь тоже с края нужно скинуть? – усмехнувшись, спросил я.
Это не мне решать. И уж точно не тебе. – отрезала мать. – И твоего деда, между прочим, с края никто не сталкивал.
И тут я вдруг отчетливо понял, что она восприняла мой шуточный вопрос вполне серьезно. И ответила вполне серьезно, как будто уже зная ответ. Поняв это, я сам себе не поверил – не может же быть, чтобы такая возможность вообще всерьез рассматривалась хоть кем-то. Да нет, просто мать злится на отца, и может всякого в голове понапредставлять. Это их дела, это их мысли и отношения, и все это несерьезно. Я постарался себя успокоить, но у меня не очень-то вышло.
Ладно, я, наверное, пойду. – пробормотал я, поворачиваясь к выходу.
Иди. Подожди! Как-то не получилось поговорить толком у нас. Так давно не виделись…
Да, действительно. – согласился я. Сейчас мне уже хотелось поскорее уйти. – Ничего, я еще зайду как-нибудь.
Обязательно заходи. – мне даже показалось, что мать сказала это искренне. – Все будет хорошо.
Вдруг она заговорила быстро, как будто опасаясь, что я прямо сейчас выскочу наружу и убегу.
Ты слушай Епископа. Он очень умный человек. И если он в тебе что-то увидел, то поверь, это не просто так. И это большая удача для тебя. Тебе еще многому предстоит научиться, и лучше учиться у Епископа, чем у кого-то другого. У тебя вся жизнь впереди. Тебе надо держаться правильных людей.
Меня отец неплохо учит.
А это я сказал уже специально, чтобы позлить мать. Я прекрасно понимал, что говорить этого не стоило, но сказал. Всегда молчать – это порой очень сложно, оказывается. На мать моя фраза подействовала, как удар – она даже отпрянула назад.
Не смей!
И тут же гнев, грохотом камней прогремевший в этих двух словах матери, сменился на невероятную печаль. Такая быстрая смена настроения меня поразила.
Пожалей себя. Послушай других. Не меня, так хоть остальных людей. Подумай. И приходи еще.
Хорошо, хорошо… – пробормотал я, выходя. Мне показалось, что мать хочет сказать что-то еще, но она ничего не сказала. Наверное, мне показалось.
