Выбравшись на воздух, я отошел на несколько шагов, пока жилище матери не растаяло в дымке, и лишь потом остановился. Потянувшись, распрямляясь после во всех смыслах неудобного визита, я думал о том, что этот разговор ничего не принес ни мне, ни матери. Почему Епископ хотел, чтобы мы встретились и поговорили, для меня осталось загадкой. Хотя может быть, что он просто хочет, чтобы мы помирились. И в этом ничего такого плохого нет, если разобраться. А вот фразы матери по отношению к деду и к отцу мне совершенно не понравились. Скорее всего, это просто эмоции и старые обиды, но… В общем, нужно думать. А думать лучше всего на ходу. И я пошел обратно, в наше поселение, отворачиваясь от потоков ветра, спокойно и равномерно толкающих меня в бок.
Добравшись до своего поселения, я вдруг осознал, что не хочу пока идти домой. Повернулся было в сторону жилища Эрена, но тут же с удивлением понял, что и к Эрену я идти тоже не хочу. И дело даже не в его отце, а просто – не хочу. Чтобы не стоять на месте камнем, я просто побрел куда-то. Попытки размышлять дали странный результат – размышлять мне тоже было то ли лень, то ли просто неинтересно. Я и так всю дорогу до поселения старался разобраться в странной ситуации с Епископом и с матерью, и ничуть в этом не преуспел. Не понимаю я, что им от меня надо, да и надо ли им что-то вообще.
Я очнулся только недалеко от края, у того самого камня, который служил нам с Эреном стартовой площадкой для наших самых дальних полетов. Ноги сами меня принесли сюда. Я забрался на камень, на самый верх, и сел, свесив ноги вниз, спиной к ветру. странное, ранее незнакомое чувство наполняло меня грустью, как будто я только что поссорился с кем-то очень близким. Грусть эта растекалась по мне, как кровь по телу, подавляя все хорошее и веселое, о чем я старался думать. Ничего не хотелось, только вот так вот сидеть на камне, ощущая как ветер давит мне на спину своим неустанным непрекращающимся порывом, и ни о чем не думать. Я просидел вот так вот какое-то время, поке ветер понемногу не выдавил из меня эту странную тоску настолько, что я смог собраться, спрыгнуть с камня, и пойти наконец домой.
Когда я залез в жилище, отец уже спал. Я тихо, чтобы не разбудить его, пробрался на свое место, и заснул, твердо пообещав себе завтра же продолжить наши прыжковые занятия с Эреном, чтобы не позволить себе вот так вот неожиданно поддаваться странным эмоциям.
Нет, я уже начинаю за тебя серьезно волноваться! – полушутя возмущался запыхавшийся Эрен, когда мы, после которого уже подряд дальнего прыжка, отдыхали у нашего камня. – С чего бы вдруг такое стремление? Ты сам решил Вильм перепрыгнуть, не дожидаясь меня?
Тут ты можешь быть спокоен – право первому самому свалиться с краю я предоставляю тебе. – торжественно произнес я. – Я просто подумал, что ты прав. Надо выяснить, как далеко мы можем прыгнуть, и как это сделать так, чтобы мы не убились.
При этих словах я показал на колени Эрена, разбитые и исцарапанные до крови несколькими его не очень удачными встречами с поверхностью Вильма. Мои колени были целыми, лишь один раз я кувыркнулся через голову, не очень хорошо приземлившись, и больно ударив локоть.
И вот это, Крис, пугает меня еще сильнее. – совершенно серьезно сказал Эрен. – То, что ты со мной соглашаешься. То останавливал меня, как заботливая мать, то вон, вдруг прыгаешь еще дальше, чем я.
