– Да он мне и не понадобился, – судорожно втянула воздух и обняла себя руками, пытаясь унять зарождающуюся внутри дрожь. – Глаза бы мои его не видели. Но обстоятельства сложились так, что он нужен кое-кому другому.
– И этот другой…
– Забрал у меня детей, – проговариваю страшную истину вслух.
Мир не рухнул. А Ланской не испугался.
– Что значит забрал, Лада?
– А то и значит, – меня начинает трясти. – Вначале Ваню, а потом Веру. Потому что Сергей что-то там украл. Что конкретно – я не знаю да и не хочу знать. У меня сейчас одна забота – вернуть детей. Они думают, что Мезенцев рассиропится и отдаст всё, покается и расстанется с украденным.
– А это не так?
– Нет. Ему плевать на детей. А у меня есть всего две недели, чтобы его найти.
Аль делает короткий, но очень нужный шаг. Миг – и я в объятиях. Таких надёжных и тёплых, что не выдерживаю – начинаю реветь, уткнувшись в белоснежную футболку.
Не просто всхлипывать или ронять слёзы. Я ору, выплёскивая напряжение последних дней в крепкую грудь. Ору, прижав открытый рот к каменным мышцам.
Он был прав: мне стало чуть легче, когда я переложила свой груз на его плечи.
Странное чувство. От Аля веяло если не уверенностью, то надёжностью. Я на пол к его ногам скользнула бы да так и осталась бы валяться безвольной медузой, потому что отчаяние накрыло с головой, и пусть кто-то, а не я, борется с ветряными мельницами.
– Ну всё, всё, – оторвав от себя, вытирает Аль ладонями мои щёки, гладит по голове, плечам, спине, успокаивая. – Всё, Лада, я рядом. А вместе мы сила, помнишь?
Я помнила. Я слишком хорошо всё помнила и не хотела отпускать все эти долгие годы, что находилась вдали. Может, поэтому сейчас он для меня то чужак незнакомый, то самый близкий и родной человек, которого я когда-то действительно трусливо бросила, спасая свою шкуру. И его тоже – так мне тогда казалось.
Годы спустя всё видится немного в ином свете.
Я не верю, что он явился в солнечных доспехах, чтобы спасать меня и вытягивать из глубокой задницы только потому, что до сих пор в нём остались какие-то чувства ко мне.
«Я любил тебя, Лада», – так он сказал при нашей встрече в его студии. Любил – когда-то. В прошлом. Тогда я точно знала, что это правда, а сейчас я не знаю, как подступиться к мужчине, что похож и не похож на моего Берта.
Наверное, всё дело в кураже. Альберта всегда заводили какие-то истории, приключения, что придавали его фантазиям особый шик и живость. Он скучал в «стоячем болоте». Ему постоянно нужен был адреналин, чтобы видеть краски и тонкие нюансы деталей.
Вот и сейчас – именно тот самый случай. Поэтому он сорвался легко и помчался сюда, приняв мой невольный вызов.
Но я до сих пор не уверена, что ему именно это нужно.
– Я боюсь, Аль, – призналась честно. – Это не те люди, что шутят. Я не хочу тебя втягивать, понимаешь?
– Поздно, Лада, – целует он легко меня в макушку и прижимает к себе сильнее. – Разберёмся потихоньку, распутаем клубок. В полицию, я так понимаю, ты не обращалась?
– Нет, – мотаю в ужасе головой. – Они совсем маленькие. Ване два, Вере три с половиной.
– Найдём мы и Мезенцева, и детей. Верь мне.
И я почему-то верила. Может, потому что мне отчаянно нужна была надежда: всё образуется, решится как-то само собой, а может, потому, что я не одна, не оставлена на съедение волкам.
Лишь много позже я поняла: Аль так и не ответил мне на вопрос, почему мои дети вдруг стали «нашими»…
