– А теперь расскажи, кого ты хотела найти в «Ночном бризе».
Аль заботливо усаживает меня на стул. Держит мои ладони в своих. Это успокаивает немного и даёт силу.
Слова льются из меня, как вода из прохудившегося ведра. Я захлёбываюсь, несу чушь, перескакиваю с одного на другое. С чудовища, что пришёл отобрать у меня детей. Кидаюсь описывать Люсю и долго объясняю, кто она и как появилась в моей жизни. Точнее, в жизни Мезенцева.
Потом выдаю информацию об Осе, которого так и не нашла.
– Негусто, – Аль наконец-то улыбается. Ему так идёт ироничность. А ещё я вспоминаю, как он ласкал меня ночью, где были его красивые губы. От этих картинок кидает в жар.
Он чутко ловит этот момент и проходится большим пальцем по внутренней стороне ладони. Взгляд у него туманится, и я точно знаю, о чём он думает. Его мысли созвучны с моими. В воздухе пахнет напряжением и… неудовлетворёнными желаниями.
Я хочу его. Хочу так сильно, что даже не пытаюсь скрыть, как меня бросает в дрожь. Он видит мурашки на моих руках, видит, как я дышу. Если я не возьму себя в руки, мы снова окажемся в постели.
Это способ спрятаться, забыться на короткие мгновения, не ощущать тянущую пустоту внутри и ужас, за которыми – жизнь двух маленьких детей.
У меня не было секса слишком долго. С тех пор, как я рассталась с мужем. Да и с ним… я не очень-то торопилась упасть в горизонтальную плоскость. Именно поэтому у него всегда были любовницы. Эпизодические. Он блядовал, но скрытно, неявно. До тех пор, пока у него не появилась Люся.
Но не долгое воздержание тянет меня к мужчине, что снова появился в моей жизни. Это и чувства, что никуда не делись с годами, и возможность закрыть глаза, побыть слабой, потому что рядом – он. Тот, кто вошёл в сердце и занял его полностью, не давая никому шанса завоевать меня.
– Где ты научился драться? – спрашиваю, чтобы перебить эту тягучую патоку, что связывает нас и пахнет самым лучшим в мире сексом.
Альберт моргает, слегка встряхивает головой, отчего волосы падают ему на лоб. Он так и не сменил причёску – всё те же чуть длинноватые волосы и каре. Ему идёт. Он выглядит потрясающе, но я понимаю, что предвзята. Ланской мне, наверное, всегда будет казаться Господином Совершенство.
– А, это… Я многому научился, Лада. Я понял, что должен быть сильным, чтобы никто не мог об меня ноги вытирать или запугивать. Это не так сложно, оказывается, – быть если не сильнее, то изворотливее. В бою часто решает не сила, а ловкость, не кулак, а быстрые ноги.
– Вот, – показываю ему певца в телефоне. – Люся сказала, Ося чем-то на него похож. Больше я ничего не знаю. Фамилия какая-то непроизносимая. Но вряд ли это нам поможет.
– Поможет. Всё поможет, – подмигивает он мне и проводит костяшками пальцев по моему лицу. Я закрываю глаза на миг от этой простой ласки. – Мне нужно сделать пару звонков, а потом уехать ненадолго. Обещай, что не сбежишь и подождёшь. Я быстро.
Мне некуда бежать. И уж лучше я останусь там, где хотя бы чувствую почву под ногами, чем снова буду метаться по городу, что в какой-то миг стал не родным, а злым и равнодушным.
– Я не убегу, Аль. А ты пообещай, что будешь держать меня в курсе. Я имею право знать. Я за них… что угодно сделаю.
– Договорились, – легко целует он меня в щёку и уходит куда-то вглубь своей необъятной квартиры.
Я слышу его уверенный и чуть резкий голос. Вечно краснеющего мальчика, что с трудом подбирал слова от волнения, давно не существует. Но я всё равно его вспоминаю. Его невозможно забыть.
