– Что ты здесь делаешь? – задаю самый логичный вопрос, который первым пришёл в голову. – Как ты меня нашёл? Следил?
Я не могу остановиться, как и избавиться от его рук, что опаляют меня сквозь блузку. Мне стоит большого труда не содрогаться. Если я не справлюсь, он поймёт: я уже мокрая. Мне горячо. И достаточно немного провести пальцами по телу, чтобы я застонала и сдалась.
Слабая. Тряпка. Но это же мой Альберт… Может, именно поэтому я не хочу втягивать его во всё дерьмо, что со мной приключилось и – уверена – ещё приключится не раз.
Он поворачивает меня к себе. В его зелёных глазах пляшут черти.
В темноте не разглядеть цвет его глаз, но я знаю, знаю его до мелочей – этого мальчика, что давно стал мужчиной.
– Лада, – в его голосе сквозит лёгкая ирония, и снова становится горячо, нестерпимо жарко. Я вспыхиваю факелом. Рассыпаюсь искрами, – я вернулся за тобой, – а вот теперь в его словах – уверенная твёрдость и неприступные скалы, о которые можно разбиться, если не умеешь тормозить. – Я и так слишком долго ждал.
2. Глава 2
Я любил её всю жизнь.
Девчонку с глазами цвета синего летнего неба.
Девушку в платье до колен и загадочной улыбкой на устах.
Женщину, что вернулась годы спустя.
Не ко мне, конечно. Лада привыкла спасать мир. Так она однажды спасла маленькую Настю, свою племянницу[1], вышла замуж и удрала за тридевять земель. А потом вернулась, потому что посчитала, что уже взрослой замужней девочке Тае Гинц грозит опасность.
Если бы не это, вряд ли бы мы ещё раз с ней увиделись.
Когда Лада сбежала из города и из моей жизни, мне было восемнадцать. Сегодня – тридцать. И в тот миг, когда я снова посмотрел ей в глаза, понял: я больше не обиженный юноша, а взрослый мужчина, который точно знает, чего хочет.
Я хотел её – Ладу Бакунину. Не просто вожделел, а мечтал покорить. Влюбить в себя, взять в плен, заставить дышать одним воздухом, делить ночи и дни, быть счастливым.
И да, я знал, что будет непросто. Лада всегда решала всё за нас двоих. По праву старшинства, вероятно. Полтора года разницы в возрасте казались когда-то почти пропастью. Сейчас даже думать об этом смешно.
Разговора «о нас» не получилось.
На дне рождении Таи-Насти мы перекинулись буквально двумя словами.
– Столько лет прошло, – сказала она мне, когда я попытался закинуть удочку, чтобы поймать её на крючок. – У тебя своя жизнь, у меня – своя. Никто из нас не откажется от того, что удалось нажить. Никто не захочет уступать. А поэтому… давай не будем ворошить прошлое. Там было прекрасно, но главное слово в этой фразе – «было».
Для такой девушки, как Лада Бакунина, мало жалкого крючка. Для неё нужны прочные крепкие сети. Но в тот момент у меня их не было.
Она от меня отбивалась, намеренно отталкивала. Уходила в свою раковину и что-то прятала там, недоступное глазу.
Лада не учла только одного: сердце видело и не хотело верить её словам. Именно поэтому я всё обдумал и… бросил. Оставил позади груз прожитых лет.
Она ошиблась: я мог легко это сделать – разрушить одним махом нажитое, до основания, и начать всё заново. Именно поэтому я отправился в город своего детства. Туда, где скрывалась и что-то скрывала от меня Лада Бакунина, девушка, которую я любил, люблю и буду любить.
Осталось дело за малым: заставить и её поверить, вспомнить, открыться, довериться.
– Ты с ума сошёл, – пытается шипеть она, когда я тяну её за руку по лабиринтам улиц, подальше от той забегаловки, куда она почему-то решила заглянуть.
