- Еще одни богомол на нашу голову! – презрительно фыркнула
она, наморщив нос. – Тебе бы не на Светке жениться, а на Галке. Вот была бы
сладкая парочка. Лет-то тебе сколько?
- Сорок один, - буркнул Никита.
- Совсем большой мальчик. Настоящий полковник.
Никита вспыхнул, но все же удержался, чтобы не ответить
чем-нибудь колким. Не хватало только на собственной свадьбе ругаться с бабкой
жены, даже если она натуральная старая хамка. Это потом он уже узнал, что
старая хамка вполне так олигарх и что перед ней все ползают на брюхе в надежде
на сладкий кусочек наследства.
Сделав еще пару подобных «комплиментов», Эсфирь Ароновна
царственно удалилась. Веселье скисло, и очень скоро все разошлись. А на
следующий день привезли огромный «дабл» - двуспальную кровать. Только тогда
Никита понял вчерашний бабкин намек о прошлом. Жили-то они у Светы и спали на
той самой кровати, на которой она спала с первым мужем.
Подъезжая к белому дому с колоннами, - настоящая
дворянская усадьба! – он внутренне готовил себя к тому, что старая ведьма опять
начнет говорить всякие гадости, но на этот раз она взялась за Свету. Не успели
они еще толком поздороваться, Эсфирь Ароновна выкатила претензию, что та не
взяла с собой Машу. «Она моя единственная правнучка, - скрежетала мегера, - а я
не могу ее видеть, когда хочу. Вот оставлю все ей, да так, чтобы вы ни копейки
не могли тронуть до ее совершеннолетия».
Напрасно Света пыталась объяснить, что Маша в санатории,
который, между прочим, сама Эсфирь Ароновна и оплачивает. Бабка вопила, что
Вадик даже из Англии на ее юбилей прилетел, а они не могли девчонку на день из
Сестрорецка привезти. Никита уже хотел вмешаться, но тут подъехали на вишневом
«форде» Кирилл Федорович и его сестра Зоя с мужем Ильей. Эсфирь Ароновна
переключилась на них, а Света, коротко кивнув родне, потащила Никиту в дом, в
отведенную для них комнату на втором этаже.
Обед прошел достаточно тягостно. Внешне, впрочем, все было
пристойно: цветы, парадные туалеты и изысканный стол. Но в воздухе отчетливо
пахло грозой. Не той, дальней, которая вызревала где-то на западе, а совсем
другой. Никита подумал, что будь в комнате темно, можно было бы видеть
проскакивающие между сидящими за столом злые лиловые искры. Фальшивые улыбки,
вежливые фразы, напряженное ожидание: кого еще зацепит бабушка – лишь бы не
меня! И еще какое-то другое ожидание, Никите пока не понятное.
Он был в этой компании чужим и практически ничего не знал
о местных подводных течениях. И все же чувствовал: здесь что-то происходит.
Постоянно, ежесекундно. Эти переглядывания, перешептывания, шутки с намеком.
Хотя, как он догадался, тут были и другие такие же чужаки: Вероника и Алексей.
Алексей, впрочем, довольно оживленно беседовал с соседями по столу о футболе, а
вот Вероника, брезгливо оттопырив губу, ковыряла вилкой салат и ни с кем не
разговаривала.
Сам Никита отвечал на вопросы, пил со всеми, ел, но словно
посматривал со стороны. Что-то тайное, наверно, ангел-хранитель, подсказывало: будь
настороже.
Он и был. Наблюдал, запоминал, благо, память хорошая, а
«наблюдаловка» - профессиональная, пограничная.
За столом двадцать человек. Старую каргу пропустим, себя и
любезную супругу тоже. Итого остается семнадцать. Семнадцать негритят пошли купаться
в море, семнадцать негритят резвились на просторе… Нет, это ни к чему, это
лишнее. И вдруг входят они, человек… человеков семнадцать, и ковбоям они
предложили убраться. Уже лучше.
