— Мельче лук режь, Вален, мельче, куда такие брёвна? Дайс, у тебя горит! Не чуешь, что ли? Переворачивай. Вот так. Кондр, рыбу уже можно доставать из печи. Эрика, мой овощи, Миса принесла.
Все, кто мог поместиться на кухне и работать хоть с каким-то результатом, уже стояли за столами. Ножи стучали по разделочным доскам, рыба с мясом трещали на сковородах, где-то справа шумела вода.
— Лина Хельда, — заметила меня Марфа.
— Как вы тут?
— По-боевому. И не с таким бедламом справлялись. Вален, неси лук!
Домовой в белом фартуке сгрёб горку лука с доски и шагнул к котлу. Я заметила, что тех, кто готовил, Марфа нарядила в красные фартуки и косынки, а тех, кто помогал – в белые.
Бесо сосредоточенно чистил картошку. Его хмурый взгляд на фоне всеобщего рабочего подъёма мне не нравился. Я обогнула пару столов и присмотрелась к сиротам. Чего-то такого и боялась, ага. Курт тёр рукавом распухший нос, у Манса под глазом наливался синяк.
— Бесо, — позвала я, — на пару слов.
Ушли мы недалеко, в подсобку. Помощник задёрнул шторку, закрывая нас от кухни.
— Ты нашёл тех, кто воровал в деревне?
— Нет, — тяжело выдохнул он. — Курт и Манс сбегали по ночам из комнаты, но я не смог добиться правды, где они были. Молчат упорно. Остальные клянутся, что ни при чём. Я разберусь. Такого дерьма в нашем приюте не будет.
Бесо угрюмо смотрел под ноги. Неприятно подозревать своих, я понимала, но ещё хуже – строить догадки, куда могли исчезать Курт с Мансом после того, как все ложились спать.
— Я говорила с гостями, — начала издалека, — им посоветовали идти той дорогой, где стоит «Медвежий угол», потому что Большой тракт перекрыли. Караваны грабят.
Злой огонёк вспыхнул в глазах старшего из приютских мальчишек. Он сжал губы в жёсткую линию и спросил:
— Это подстава? В грабежах обвинят нас?
Такая мысль приходила мне в голову. Староста — трус, но кто знает, как сильно он разозлился после выступления младшего Саливана? Он мог заплатить бандитам за показательный затор на дороге, а потом найти подставных свидетелей, которые укажут на нас. Один из главных принципов следствия гласил: «Кому выгодно, тот и виноват». Почти идеально.
— Узнай, куда уходили Курт и Манс, — поручила я Бесо. — Но учти, на соседнюю дорогу ни ногой. Я найду, кого отправить на разведку. Не подставляйтесь ещё больше.
— Хорошо, — кивнул помощник.
Я оставила его на кухне и пошла к лестнице на второй этаж. Если кормить гостей мы могли, усаживая их за столы по очереди, то с кроватями в спальнях такой фокус не удастся. Знала бы раньше, заказала нашим столярам двухъярусные кровати и в трактир тоже. Но с другой стороны, уставшие в дороге путники предпочитали уединение. Они настойчиво просили комнаты, где, кроме них, больше никто бы не храпел. «Дороже? Прекрасно. Сколько?» Как же всех разместить?
Днём на втором этаже и сейчас было тихо. Я бродила по коридорам, надеясь встретить хоть кого-нибудь из работников и не кричать во всю глотку. Нет, дело не в стыде или неловкости. Я просто не знала, кто теперь убирал в комнатах. Всё перепуталось.
— Сашар? — от удивления у меня открылся рот и не закрывался, пока оборотень не обернулся.
Вдоволь наохотившись, он с сородичами уехал ещё вчера. Дела отвлекли от процесса ухаживания за невестой. Но вот жених Доминики вернулся.
— Тёмных ночей, лина Беринская.
— Простите, у меня нет для вас комнат, — начала я с главного, — мы забиты под завязку.
