Восьмое: беседы. Будьте готовы, что с вами будут проводиться регулярные беседы, выслушивать ваше мнение о работе Сеньора Гобернанте. Подготовиться к таким беседам вам поможет ваш куратор.
– Ага. Главное – сказать, что мы счастливы, – прошипел Рыжий.
– Вот пока и все. Вопросы мне не задавайте, я сейчас ухожу отдать распоряжения персоналу. Все необходимое вам объяснят ваши кураторы. Желаю вам спокойного отдыха и понимания непростого положения, в котором мы все оказались.
Через минуту сцена опустела, в зале зажегся яркий свет, открылись двери. У каждой двери стоял солдат с автоматом за спиной. Начиналась новая жизнь.
Вечером из теленовостей я узнал, что Сеньор Гобернанте рекомендовал не использовать вражеское слово «о’кей». В испанском языке много прекрасных слов, означающих согласие.
Буэнос диас!
Доброго утра нам пожелал веселый женский голос из репродуктора, который установили перед входом в отель. Я посмотрел на часы: семь тридцать. И тут же из репродуктора грянул государственный гимн. За время его исполнения я успел принять душ и одеться, после чего услышал, что завтрак будет с восьми до восьми тридцати, и что администрация желает нам хорошего аппетита и плодотворного, насыщенного радостными событиями дня.
Мы с Рыжим заканчивали завтрак (овсяная каша, фрукты и кофе с булочкой), когда к нам подсел Хосе, сообщил, что он будет нашим куратором, а также он очень рад, что мы канадцы. После чего он принес извинения за доставленные неудобства прошлой ночью, что его смутили наши паспорта, но теперь, когда все выяснилось, он за нас спокоен и готов помогать, если у нас возникнут проблемы или вопросы. Все это он оттарабанил быстро и монотонно, как будто читал по бумажке подготовленный текст.
– А мясом нас будут кормить? – поинтересовался Рыжий.
Хосе горячо заверил, что будут обязательно, что Сеньор Гобернанте вчера вечером выступил по телевидению, рассказав об изобилии в стране продовольствия, раскритиковав паникеров, бросившихся в магазины скупать все, что хранится более недели.
– Тогда мы точно мяса не увидим, – сказал Рыжий, когда Хосе закончил.
Хосе заулыбался, сказал, что ему нравится канадский юмор, и что нам надо помнить о послеобеденной лекции. Дальше он начал что-то плести о программе адаптации иностранцев, раза два упомянул Сеньора Гобернанте, но по его унылому лицу мы поняли, что он просто следует полученной инструкции. Я поблагодарил его за напоминание, сказал, чтобы он за нас не беспокоился, что мы не собираемся никуда бежать или вступать в ряды оппозиционеров. После чего Хосе исчез, а мы вышли наружу, опустились на скамейку в тени невысокой пальмы и стали наблюдать, как солнце набирает высоту, а дорожки, проложенные между клумб, наполняются гуляющими гостями.
– Ты как-то упомянул, что мы скоро понадобимся Сеньору Гобернанте. Это была шутка? – спросил я у Рыжего, который прикрыл глаза, явно собираясь задремать.
– Ты слышал, что Хосе упомянул о программе адаптации? – сказал Рыжий, не открывая глаз.
Его голос был таким расслабленным, что можно было подумать, будто речь идет о качестве местного кофе.
– Отличная идея, – продолжил он. – Врачей у них нет, программистов нет, инженеров тоже нет. Учить своих – долго и дорого. Если они пошлют кого-то учиться, то за него надо платить, и не факт, что он вернется. А тут врачи, программисты и инженеры сами приехали. Из вежливости даже оплатили свой перелет. Осталось промыть им мозги, посадить в офисы – и вуаля! – проблема решена. Иначе, зачем во вчерашней анкете был вопрос о специальности? Были потенциальные террористы, стали нужными стране специалистами, преданными Сеньору Гобернанте.
