Ну, Ингар и решил считать Зуйля такой вот засохшей веткой.
И, конечно, он озаботится тем, чтобы никто ничего без его ведома в Лиоренцию не написал и не отправил.
Ингар взял за привычку проводить совещания на открытой галерее Городского дворца. Это было вполне подходящее место, вызывавшее у него приятные воспоминания. О том, как он… гмм… восстановил попранную справедливость и исполнил мечту, съездив Зуйлю по челюсти.
Леса в округе жители свели еще во время строительства города, распахав землю под бахчи и поля, и с галереи можно было обозревать окрестности.
Правда, сейчас на север и запад и смотреть не хотелось. Там стояли гухульские орды – шатры и юрты, повозки, развевавшиеся на ветру бунчуки и знамена, походные огни, многотысячные стада овец и лошадей. И даже верблюды – гухулы приспособили их под перевозку артиллерии. С юга, где сияющее солнце пыталось безуспешно спрятаться за тонкими полосами облаков, было море, на востоке, за предместьями и фруктовыми садами – огромная по площади дельта реки Зай-Атиш, на многие километры заросшая кустарником, тростником и камышами. Рай для птиц и рыб. Река растекалась у устья многочисленными протоками и ериками. Топкие дно и берега совершенно не подходили для переправы верхом. Перебраться на другую сторону можно было только на лодках, а ближайший мост, наполовину насыпной, находился в двадцати километрах выше по течению. Те места обжили артели плотогонов – по реке сплавляли совершенно невообразимой длины плоты из бревен. На разных берегах, почти друг напротив друга, располагались городки и два до сих пор не захваченных гухулами форпоста, с бастионами и артиллерией – Ингар недавно послал туда подкрепление. Надо перебросить еще пушек для охраны, устроить плавучие батареи и помосты на сваях, замаскировать камышами и тростником. Переправа слишком важна – нельзя позволить врагам ее захватить.
Ингар разложил на полу карты – на столе, даже большом, все просто не могли поместиться, и, вооружившись карандашом и линейкой, уселся посреди них.
Будут ли гухулы заходить отсюда? Нет, здесь их кони сразу увязнут, и пушки, тем более, не протащить. Предпримут ли они отвлекающий маневр, разделят силы? Можно ли самим нанести где-нибудь эффективный и неожиданный удар? Бывает так: ткнул в правильную точку – и все посыпалось. Такая точка есть – это вражеская ставка, расположенная на высоком кургане к западу от города.
Еще на первом совещании, куда Ингар поспешил, едва ступив с корабля на берег, он разработал план первоочередных мероприятий, чтобы защитить порт и обезопасить город и войска от нападения со стороны моря. Гавань перегородили бонами из жестко скрепленных между собой бревен. Оставшиеся в строю быстроходные флейты патрулировали побережье, а поврежденные корабли, потерявшие мореходность, были переделаны в плавучие батареи. На берегу, пусть и на скорую руку, возвели дополнительные укрепления. Все более или менее подходящие торговые суда элмаденцев – и морские, и речные, Ингар забрал на нужды обороны: на них были установлены гаубицы и небольшие пушки. Часть шлюпок и малых гребных кораблей лиорентийские моряки переправили на реку.
Сейчас Ингар, механически перекатывая в пальцах карандаш, обдумывал, как бы высадить десант в тыл гухулам. Однако перед этим необходимо провести разведку. Эх, если бы у него под рукой был Юст! И жаль, что Кори остался на Ридесе. Эдьего – не только его многолетний друг, но и превосходный начальник штаба, на которого Ингар привык абсолютно полагаться. Из старых знакомых есть, конечно, Маттис Брензайн, но сейчас в штабе слишком много новых людей.
