– Главное желчь не раздавить. А то тебя же съесть и заставят.
На крыльцо выскочил Мишка и побежал босиком за избу. Вернулся уже не торопясь, одергивая трусики, с мокрыми от росы ногами.
– Это караси. Папа их много ловит. Дядя Мися, а ты с папой тозе ловил?
– Ловил. Вот этого я поймал.
Узнал он одноглазого карася. Пират а не карась.
– А у меня тозе удоцка есть. Папа пойдем есе ловить.
– Позже Миша. Сейчас клевать перестал и ветер волну по озеру гонит, поклевку плохо видно. Беги. Умывайся, одевайся. Этих съедим – новых наловим.
Разговаривал Алексей с сыном серьезно. Ребенок, который мог капризничать, крутится и вертеться в материнских объятиях, чувствуя мужскую руку, держал марку.
– Мужик.
– Будет. До пяти лет – дите. С ним няньки. После пяти – дядьки. Так всегда на Руси было. Это сейчас, черт те, что с воспитанием? Не тронь, не обидь. В угол нельзя, что уж про ремешок говорить. Амбуцменов, или как их там, всяких менов, развелось как блох на собаке. Уважайте в ребенке личность. Так если он личность, то имея право на поступок, должен и отвечать за свои поступки, за последствия поступков по всей строгости закона. А так как уголовная ответственность с 14 лет. А до этого ответственность несут родители, поэтому для него закон это Я, и Я определяю строгость и меру наказания.
– Круто.
–Зато справедливо. У нас как сейчас; Закон один, а отвечают по-разному, а у кого вообще неприкосновенность. С детства привыкают к безнаказанности. Все последний.
Алексей бросил карася в тазик с вычищенной рыбой.
– Мой руки. Чайку попьем, да отдохнем часок.
В обширном предбаннике стояла прадедова кровать, с блестящими металлическими шарами. Царили в нем полумрак и прохлада. Глаза закрылись прежде, чем голова коснулась подушки. Во сне поплавок нырял под воду, снова появлялся, прятался в солнечных бликах. Из волн в радуге брызг вышла Лиза. Нежная, прекрасная – какой он увидел её в бане. Капельки воды на обнаженной коже сверкали бриллиантами. Осторожно ступая, словно пробуя воду на ощупь стройной лодыжкой, девушка вышла на берег. Не смущаясь своей наготы, словно богиня, гордясь своей красотой, пошла по тропинке сквозь прибрежные заросли. Он бросился за ней, но зеленные ветки удерживали, хлестали и царапали кожу. Исчезла девушка, пропала тропинка, сумрак в переплетенном ивняке.
– Ты что пинаешься?
– Да снится всякое.
– Что бы всякие не снились, жениться надо.
– Спасибо, я тебе, что плохого сделал?
– Сделаешь, вся жизнь впереди. Пойдем, искупнемся, а то до вечера проваляемся.
Действительно, купание взбодрило. Холодник, блюдо похожее на окрошку, но на свекольном отваре утолил жажду и голод. От водки оба отказались. Начинать пьянку по-новой не хотелось. День выдался прекрасный. Накупались, порыбачили с Мишкой, которому отец позволил вытащить удочку, на которой бойко сопротивлялся небольшой карасик. Все в мире относительно. И когда мы про пойманную рыбу, говорим с ладошку, то для ребенка – три его, а восторг у него не в три раза, а несравнимо больше. Погуляв по округе, нарубили веников и сидя в тени беседки неторопливо беседовали, укладывая веточку к веточке. Если березовый веник глаз радует, то и в бане он будет ласковым.
– Почему у нас варягов не любят? А как любить, если разница в зарплате кратная? Кого принимают на работу по договору через центральный офис, у тех зарплата с пятью нолями. Да и не только в этом дело. Наши бы тоже работали. Но делают что. Как работа денежная, они её подрядчикам. Заключи договор со своими работягами, они день и ночь будут работать. Честно. Честно, не выгодно. Подрядчик сразу откатит процент и в конце поделится. Потому что подрядчику тоже выгодны приписки. Свои не пойдут на это. Им же потом работать на этой технике, оборудовании. Недоделал по наряду, будешь без зарплаты на ремонте сидеть.
