- Не подпустит чужого, - возразил Тимофей Фёдорович.
- У меня подпустит, – хмыкнул Алёшка, потрепав жеребёнка по холке. - А звать я тебя буду… - он ненадолго задумался и, улыбнувшись, воскликнул. - Халиф!
- Ну, загнул! – засмеялся Тимофей Фёдорович. – Татарского халифа решил себе на шею усадить.
Спорить дальше Алёшка не стал, а, оглядев раны малыша, обработал припасённой лечебной мазью.
- Ничего, пусть смеются, – шептал он жеребёнку. – Репьи выберу, самого вычищу, откормлю. Ты у меня таким красавцем вырастешь. Всем на зависть и на загляденье!
Жеребёнок, словно понимая, что говорит ему человек, ткнулся Алёшке в лицо мягкими губами.
- Да ладно тебе целоваться, - довольно щурясь, фыркнул парень.
С первыми лучами обоз потянулся в обратный путь. Привязав питомца длинным арканом к седлу, Алёшка вскочил на коня. Перебирая ножками, малыш послушно посеменил за новым хозяином, а старый конь Зарубина, важно шагая по дороге, в недоумении поглядывал на хлипкого сородича.
Добравшись до заставы, парень первым делом вычистил и помыл найдёныша, а затем повёл его к «кормилице». Чтобы кобыла не зашибла чужого жеребёнка, Алёшка предварительно её стреножил и привязал на короткий повод. Затем надоив немного молока, обтёр им Халифа. Подозрительно косясь на незнакомого детёныша, кобыла, сердито фыркала, но упорство Зарубина и желание жеребёнка есть взяли своё, постепенно лошадь приняла малыша.
Всё свободное время Алёшка проводил с Халифом, заботясь о нём, словно о ребёнке: сам чистил, подкармливал, выгуливал, а когда парень на пару со своим питомцем бегал или резвился в траве, восторгу обоих не было предела. Наблюдая за чудачествами племянника и жеребёнка, Хворостинин беззлобно качал головой.
- Борода вон уже пробивается, а у тебя одна блажь в голове! – пытался утихомирить он Алёшку.
- И не говори, - вторил ему Тимофей Фёдорович. - Два сапога пара.
- Ага, и ума у обоих одинаково, - смеясь, соглашался дядька.
Халиф рос быстро. Чёрная шкурка жеребёнка стала отливать серебром, ухоженный хвост и вычесанная грива лоснились, и спустя год в холёном стригунке уже никто не признавал бывшего тощего заморыша. Когда пришёл срок, Алёшка сам взялся объезжать жеребца.
Неудивительно, что вскоре человек и конь понимали друг друга без слов. Когда Зарубин нёсся на своём Халифе, казалось, это мифические кентавры вернулись на землю. Парень легко скакал и без седла, и без рук, управляя жеребцом одними коленями. Мог на полном скаку поднять с земли платок или проползти под брюхом коня, соскочить на землю и вновь оказаться в седле. А уж о том, как ловко Зарубин стрелял и рубил, и говорить не приходилось. Да и сам Халиф развлекал зрителей не меньше. Алёшка научил коня кланяться, опускаясь на одно колено, падать набок, притворяясь мёртвым, и даже наподобие собаки приседать на задние ноги. Посмотреть на выкрутасы Зарубина и его жеребца собиралась вся округа.
- Тебе хоть на ярмарке с ним выступать! – отмечала восторженная публика.
- Вот ещё скоморошничать, - важно поджимая губы, фыркал Алёшка. – Мой Халиф боевой конь! – возражал он, хотя гордость за любимца переполняла его сердце.
