- Покажи-ка, чего из себя представляют твои пленные. Надо знать, о чём разговор с побратимом вести.
- Запросто, - обрадовался Сабур и поднялся с места.
- Ибек, подойди! – крикнул Алёшка, обращаясь к Горшину.
Всё это время парень, не спуская глаз с «хозяина», старательно прислушивался к разговору, и стоило Зарубину позвать, как он вскочил на ноги.
- А его зачем? – удивился Сабур.
- Язык знает, - Алёшка невозмутимо пожал плечами. – Хочу расспросить, кто такие и чему обучены.
Понимающе кивнув, ногаец подхватил горящую головёшку и повёл гостей в темноту. Немного отстав, Алёшка прошептал Горшину
- Вот что… Переводи точно, как я буду говорить, - предупредил он. – Чёрт знает, может, кто из ногайцев тоже русский знает.
- Понял, - Иван кивнул и обеспокоился. – А вдруг те пленные нас признают да выдадут ненароком?
Зарубин шумно выдохнул.
- Надеюсь, у них хватит ума не проболтаться.
Прибавив шаг, товарищи нагнали Сабура.
Приближение тюремщиков пленные заметили издалека. В свете костров, лагерь хорошо просматривался, и, разглядывая идущего рядом с ногайцем человека, белобрысый парень разволновался:
- Братцы, так это ж наш ертаульный воевода! – воскликнул он.
- Без тебя видим, - буркнул чернявый.
- Это что же?! Он, пёс поганый, к ногайцам перекинулся?! – зашипел белобрысый. – Родную кровь почуял? Или казной соблазнили? – терзался он вопросами.
- Попридержи язык, Стёпка, - проговорил старший из пленных. – Не таков наш Алексей Борисович.
- Раньше времени обвинения не городи, - поддержал товарища чернявый.
- Ну-ну, - пробурчал Стёпка.
Между тем Сабур с гостями подошёл к пленникам:
- Вот любуйся, - проговорил он, поднимая факел выше. Пламя выхватило, связанных друг с другом четверых человек. Всех давно успели разоружить и раздеть.
- Ты смотри, кого к нам занесло, - исподлобья взглянув на Алёшку, процедил белобрысый.
- Молчи, дурак, пока господин сам тебя не спросит! – оборвал его Горшин.
- Ишь ты и эта мелочь расчирикалась, - фыркнул Степан, и Зарубин поспешил вступить в разговор.
- Ибек, спроси, чьих они будут, - обратился он на ногайском к Ивану и тот перевёл вопрос на русский.
Пленные молчаливо переглянулись, и, насторожено косясь на Алёшку, чернявый проговорил:
- Мы дозорные царя Ивана.
- Никудышные дозорные у русского царя, раз в плен умудрились попасть, - Алёшка поморщился и проворчал. – И воеводу своего позорите.
Сабур засмеялся, а Горшин вновь перевёл слова «господина».
Воины виновато потупились.
- Дай-ка рассмотрю их поближе, - проговорил Зарубин и, перехватив факел у ногайца шагнул, к пленным. - Встаньте! – рявкнул он, и мужики, без перевода поняв приказание, нехотя поднялись на ноги.
Освещая людей факелом, Алёшка обошёл неровный строй. Внимательно осмотрев каждого, он зашёл за спины пленных и, дёрнув рубашку чернявого, ощупал его плечи.
– Годный товар! – наконец, воскликнул Зарубин, незаметно сунув в руку воина нож. – Уходите по-тихому, - шепнул он и уже громко обратился к Сабуру. - На галеры таких рабов точно возьмут!
- Ах, ты - гад! – дёрнулся было, Стёпка, но ертаульный воевода одним ударом свалил парня с ног.
- Знай своё место! – рявкнул он, а чернявый сам придавил незадачливого бунтовщика к земле.
- Заткнись. Всё испортишь, - шепнул он.
Парень, недоумённо пялясь на товарища, затих, а Сабур, наблюдая за стычкой, засмеялся.
- Вижу, Акзактул-ага, умеешь ты рабов к покорности приучать, - проговорил он. - Пойдём к костру, перекусим да потолкуем.
