Наконец, сено зашевелилось, и на свет божий показалась насупленная мордашка. В смоляных вихрах застряли сухие травинки, ещё более отеняя черноту волос мальчишки, а пытливые угольки глаз насторожено уставились на мать.
- Гляди-ко, как есть бесёнок, - зашептались селяне.
- Ты что же это творишь, ирод?! – возмутилась боярыня.
- А чего? – парнишка обижено утёр нос. – Господу на мою дулю начихать, а они взбеленились, - он кивнул на толпу. – Они что святее бога?
Не в силах возразить на разумное замечание мальчишки, люди глухо заворчали.
- Вот бесовское семя! – зашипела Авдотья.
Еле сдерживая негодование Мария строго взглянула на сына:
- А вот Бог моей дланью тебе наказание вершить намерен, - проговорила она. – Я тебя отучу от богохульства! Неси-ка розги, - обратилась боярыня к холопу.
- Да ладно тебе! – всполошилась Анна Сабуровна и зашептала. – Божьим перстом себя возомнила? Я за внука любому уши пооткручиваю. Раз отца нет, я - Алексею заступница!
- Прости матушка, но наказать шельмеца следует. Не то народ взбунтуется. Да и Алёшке наука будет, - возразила Мария и, не обращая внимания на гневный взгляд свекрови, вновь обратилась к сыну. – Слазь! Или только бедокурить горазд, а как до дела, так струсил?
- Ничего я не струсил! – запротестовал мальчишка и, быстро спустив лестницу, в два прыжка оказался на земле.
Мать знала, чем пронять сына. С интересом наблюдая за всем происходящим, воевода лишь усмехнулся в русую бороду, а народ в ожидании расправы оживлённо зашушукался.
- Тащите скамью! И верёвки, – велел конюх.
- Не надобно. Я так стерплю, - пробурчал парень и повернулся к мужику спиной.
- Ну, как знаешь, - усмехнулся тот и взмахнул размоченным прутом. Воздух прорезал визгливый свист, и розга вскользь прошлась по спине мальчишки. Алёшка вздрогнул, но не издал ни звука. Мать, желая скрыть жалость, плотно сложила губы.
- Алёшенька, проси прощения, - посоветовала бабка.
- Не буду! – процедил мальчишка.
Прут вновь свистнул, заставив парня зажмуриться и сцепить зубы. Новый удар порвал рубаху.
- Вот упрямец, - посетовала мать, и её лицо исказила досада.
Похоже, упорство мальчишки только раззадорило палача. В очередной раз ужалив жертву, розга всё же оставила на спине кровавую полосу, но Алёшка не пикнул. Разозлившись, конюх вновь взмахнул батогом, но неожиданно его руку перехватил воевода.
- Хватит! – воскликнул Дмитрий Иванович. – Довольно! Он своё наказание получил и, надеюсь, надолго усвоит урок. – Князь сурово оглядел загудевшую толпу. – Не согласны? – спросил он. Под взглядом воеводы, люди старались прятать глаза, никто не посмел ему перечить. - А чтобы впредь сей отрок не чинил вам обид, я забираю его с собой. Воинскому делу стану обучать, - неожиданно заявил гость, и толпа в изумлении ахнула.
- Да как же так! – всплеснула руками Анна Сабуровна. – Он же дитё совсем!
- Такому отчаянному соколу тесно в вашем городище, - возразил воевода.
- Не рановато ли? – засомневалась мать.
Забыв о терзающей спину боли, Алёшка аж подпрыгнул.
- Да я уже много чего умею! – воскликнул он, глаза мальчишки разгорелись азартным огнём. – Меня же тятька сам обучал, пока жив был! И на коне скакать, и из лука стрелять, и саблей владеть, и бою всякому! Позволь, матушка! Честное слово, имени нашего не посрамлю!
– Тебе ещё и двенадцать не минуло, - возразила мать. – Недоросль - ты ещё.
– Ничего. Я сам с пятнадцати лет на службе, - возразил Дмитрий Иванович. - Приставлю к нему кормильца мудрого. Да хоть своего Тимофея Фёдоровича отдам, - он кивнул на сурового воина. – Обвыкнется отрок понемногу к делу ратному. А пока опыта набирается, при мне толмачом послужит. Слышал, благодаря Анне Сабуровне ты языками басурманскими владеешь? – обратился он к племяннику.
