- Могу! Конечно, могу! – разволновавшись, воскликнул Алёшка. - И по-ногайски, и языком крымчаков владею.
Старшая боярыня с сожалением вздохнула, а Мария вдруг спохватилась.
- Да что ж мы на улице? Вот ведь! Из-за этого охальника и встретить тебя толком не смогли! Пойдём-ка в дом, поговорим, - пригласила она и строго взглянула на селян. - А вы расходитесь! Нечего здесь лясы чесать, - приказала Мария и скрылась за дверями.
С чувством выполненного долга люди покинули двор, шумно обсуждая новость.
Уже в доме боярыня приникла к плечу брата:
- Как давно мы не виделись! Говорят, растёшь по службе. Стольником стал! – счастливо улыбаясь, она разглядывала бравого воеводу.
- Есть такое дело, – скромно потупившегося ответил он. - Грех на судьбу жаловаться. Вот назначен в Шацк охранять крымскую украину.
Несмотря на попытки бабки утащить внука лечить пострадавшую спину, Алёшка, не спуская восторженно-преданного взора с воеводы, не отходил от него ни на шаг.
- Дядька, ты точно меня к себе возьмёшь? – не унимался он.
- Если дашь слово слушаться меня беспрекословно. И не дурить! – князь старательно нахмурил брови.
- Даю! Вот те крест даю! – Алёшка торопливо перекрестился.
- Ишь ты, как истово крест накладываешь. А сам святым ликам дули вертишь? – продолжал хмуриться Дмитрий Иванович.
- Так это… - мальчишка, не зная, чем объяснить свою выходку, сник. Утерев понурый нос он, виновато покосившись на мать, пробурчал. – Я больше не буду…
- Ступай, пусть няньки тебе раны снадобьем обмажут, – отмякнув, проговорила Мария, и мальчишка, уловив в голосе женщины слабину, понял, что он прощён, и повеселел.
- Я мигом! А ты, дядька, без меня ничего не рассказывай! – предупредил Алёшка и скрылся с глаз.
Совсем скоро, расположившись за столом, сестра с братом вели неторопливую беседу.
Дмитрий и Мария Хворостинины, принадлежали к одной из младших ветвей ярославских князей, восходящих в XIX колену от Рюрика, по отцовской линии, а по материнской – от ростовских князей. Их предки владели незначительным ухорским уделом, а потому, следуя давно сложившейся местнической иерархии, Дмитрию на государевой службе доставались довольно скромные должности, что то, что он к двадцати двум годам умудрился получить под начало недавно построенную крепость, говорило о многом.
Молодой воевода не шутил, когда предложил забрать племянника на воспитание.
- Ну, сама подумай, без отцовской руки парень совсем разболтался, - убеждал он сестру. – Я же как лучше хочу.
Немного подумав, Мария согласилась с доводами брата.
Услышав о решении матери, Алёшка парил на седьмом небе от счастья, и даже ссадины на спине не мешали ему придаваться мечтам о героических подвигах.
Сборы отрока длились недолго. Дмитрию Ивановичу не с руки было задерживаться в гостях, и спустя три дня вся округа высыпала провожать новоявленного царского ратника.
Осознавая всю важность момента, Алёшка старался шагать по двору, как можно степеннее, усердно строя серьёзное лицо. К сожалению мальчишки, за столь короткий срок кованных доспехов для него сыскать не смогли, и ему пришлось довольствоваться простым тегиляем. Но Алёшка всё равно гордился своим боевым видом: на его поясе висела отцовская сабля, а матушка отдала сыну лучшего коня. И теперь небрежно придерживая рукоять настоящего оружия, мальчишка ловил на себе завистливые взгляды рассевшихся на заборе сорванцов-товарищей.
