– Ого, – раздалось из свернувшегося царевича,– а не обманул летописец то!
Лада сидела у потухшего костра, закутавшись в большущую, пёструю шаль. Асна плела эти шали только летом, и только в хорошую погоду. Она сидела на траве, поджав ноги и подставив солнышку своё, и без того коричневое личико. И творила эту неземную красоту из всего, что только попадётся под руку. Лада не удивилась бы, узнай, что старшая подруга вплетает туда лучи так любимого ею солнышка. А как ещё можно объяснить то тепло, что давали шали. Эх, где теперь Асна? Где Бер и пройдоха Горазд? Девушка не отважилась оставить вверенного ей пленника. А с Василисом на привязи идти искать друзей, было конкретным самоубийством. Лада покосилась на постанывающего во сне царевича, вздохнула и набросила на пленника часть шали. Из кармана выпростался речевик и взобрвшись к самому уху девушки забубнил, прося есть. Лада погладила мохнатое чудушко по головке, и достала из котомки кулёчек с изюмом, любимым лакомством речевиков.
Чудушко зажало подношение маленькими лапками, и так благодарно посмотрело на Ладу глазами – зеркальцами, что девушка засмеялась:
– Можно подумать тебя неделю не кормили!
Но зверёк не слушал, он наслаждался изюминкой. Секунда другая и зверёк, сыто чирикнув, замерцал, вытянулся и превратился в наставника. Вуй окинул сердитым взглядом поляну, на мгновение задержался на спящем пленнике и повернулся к Ладе.
– Где все?
– Не знаю, – выдавила сквозь зубы девушка. – На нас напали. Я утащила царевича. А они остались там.
– И Асна тебе не объяснила, что нужно сделать в такой ситуации?
– Нет. Она сама…..
– Лада, – наставник тяжело вздохнул и присел на кочку, – ты же понимаешь, что если этот милый парнишка попадёт в замок, то мир получит бессмертную ведьму. Кровожадную ведьму! И справиться с ней не сможет уже никто. Почему ты не помогла Асне?
Лада хотел признаться, что она вообще-то помешала, но не решилась.
– Во-первых, – сердито буркнула она, – может и не кровожадную. Вдруг она нектаром питаться будет! Во-вторых, убить я его всегда успею. А в-третьих, – Лада состроила гримаску, – он и правда милый.
А милый Василис тем временем лежал, изображая спящего.
– Утро доброе! – неуверенно сообщила Лада пленнику, окуклившимуся шалью, но тот даже не пошевелился.
– Эй, – девушка подёргала царевича за немногие торчащие из-под импровизированного одеяла части тела. Тот заворчал, ещё больше скукожился, но глаза не открыл.
– Вставай! Идти надо! – возмутилась Лада.
– Тебе надо, ты и иди, – выдавил Василис и попытался отвернуться. Но домученные накануне рёбра отдались такой болью, что парень не сдержал стон. К тому же его ощутимо знобило, а когда он попытался открыть глаза, те предательски заслезились.
– Не плачь, Василисушка, – погладила его по голове Лада.
– Я не Василисушка! – клацнул зубами пленник, но девушка оказалась шустрее.
– Всё! Вставай! – Лада сдёрнула шаль и обидно пнула царевича пониже спины.
– Да убей ты меня, в конце концов! – рявкнул парень, попытался вскочить, но зацепившись корягу, рухнул обратно.
– Это можно, – мило улыбнулась девушка и достала из высокого сапога нож. Повертела его в руках. Запихнула обратно. Вытащила из ножен меч. Протёрла шалью. Вздохнула. И сдалась.
– Может договоримся?
– Развяжи.
– Убежишь.
– Ха-ха, – не натурально развеселился царевич.
Лада посмотрела на замученного пленника. Вспомнила, сколько времени он не ел и сколько раз ударился.
