Гобсы не успели уйти далеко. Вард обнаружил их через три помещения, удивлённо взирающих на окровавленные осколки зеркала. Под высоченным потолком кружил тот самый грач. Увидев старого знакомого, он приветственно каркнул и приземлился ему на плечо. Вард почесал чёрную шейку под клювом. Птица довольно встопорщила пёрышки, наклоняя голову так и эдак, кося на парня чёрные бусинки глаз. Мол чеши, чеши давай, не останавливайся. Летописец не останавливался, удивляясь на такую любовь к почесухе.
– Да брось ты его! – посоветовал батюшка.– Может на нём насекомые какие живут, вот и зудит всё.
Грач искоса посмотрел на Гобса старшего и отрывисто произнёс:
– Ха-ха-ха.
Гоббс сел прямо на осколки.
– Да нет на нём насекомых! – возмутилась Агафья. – Он же птица! Он бы их сразу склевал.
Вард бы конечно мог рассказать про очень мелкую живность, что можно рассмотреть только через стекло учёное, толстенное. Но они не за этим сюда пришли! Летописец согнал разнежившегося грача, и направился в следующий зал. Гобсы потопали следом.
Помещения дворца плавно переходили один в другой. И везде диковинная роспись на стенах. И везде пусто. Не так пусто, как будто хозяин вышел на минутку и вот-вот вернётся. Пустота эта говорила о вечном покое. Ни забытой чашки, ни смятого полотенешка. Будто тут отродясь никто не жил. Вард зябко передёрнул плечами.
– Может это другой дворец?
– Нет, – покачал лохматой головой батюшка. – Точно он. Но где же ведьма?
– Да тут я, – раздался звонкий голосок, и прямо из стены вышла темноокая девушка. – А вот и наш королевич, как я полагаю. – Девушка довольно облизнула губы, ставшие вмиг ярко – красными.
– Эй, – возмутилась Агафья.– Никакой он не королевич.
Но девушка не стала слушать. С всё более устрашающей улыбкой она надвигалась на летописца. Бедный парень не мог отвести взгляд от огромных, занимающих уже не только лицо хозяйки но и полмира, глаз. Агафья дёрнулась было на помощь, но с ужасом поняла, что тоже не может пошевелиться. Батюшка, до которого не сразу дошла плачевность ситуации, только крякнул, и с места запустил в ведьму свой любимый топор. Попал.
Ведьма взвизгнула. В каком-то диком прыжке развернулась к Гоббсу и оскалилась.
– Не балуй! – батюшка увернулся от нападающей ведьмы, и крикнул. – Эй, сыночек, на помощь!
Не понятно, что случилось с троллем, но он не появился. Агафья, собрав всю свою волю в кулак смогла поднять меч. Но и всё. Батюшка застыл рядом с ней, пытаясь закрыть любимую доченьку собственным телом. Он тоже не мог пошевелиться. А вот летописец пошевелиться смог, и даже сделал несколько шагов к ведьме. И улыбнулся. Агафья с ужасом смотрела: её почти жениха уводят, как купленного телка. Грач заметался над головой летописца. Ведьма попыталась его поймать, но тщетно. За последнее время птица прекрасно научилась увёртываться от рук злодейки.
– Да как же ты мне надоел! – воскликнула ва-бааан и, забыв про Варда, схватила то, что под руку попалось и вприскочку побежала за грачом.
– Эй, топор верни! – крикнул ей в след отмерший батюшка.
– А ты, ты….. – Агафья всхлипнула, и отвесила ничего не понимающему летописцу богатырский подзатыльник.
– Что у вас тут происходит? – в зал вбежал Громыхало с недоеденным куском хлеба.
– Птица спасла нас, – сообщила Агафья.
– Ну и что дальше? – поинтересовался Вард, потирая ещё звенящий после оплеухи затылок.
– Уходить надо! – заторопился батюшка.
