– Ах вот как... Понимаете ли, я не уверена, что это стоит вашего внимания...
– Ну же, смелее. Обещаю отнестись к любым вашим словам всерьез.
Это было заманчиво. Вот он, сильный и надежный, проявляет беспокойство о ней и предлагает помощь. По своему желанию, ведь нынешний статус его не обязывает. Эве почудилось даже, что он не осудит, вздумай она поплакаться о своих невзгодах, более того, именно этого и ждет.
Увы – слишком это хорошо, чтобы поверить. Она росла среди придворных интриг и с малолетства уяснила, к чему приводит излишняя доверчивость.
Делиться тревогами и печалями ни в коем случае не нужно. Не с ним и не сейчас. О морозных иглах в груди тоже говорить не следует – к чему? И она рассказала только об одном, что и его касалось.
– Я ничего не чувствую после того, как сошла с ледяного трона, – призналась она. – Никаких изменений в себе, и мои магические силы остались прежними, даже как будто ослабли немного.
Сказала – и потупилась, опустила ресницы. А вдруг и впрямь ничего не вышло? Сердце Холода отпустило ее живой, но так и не признало?
Тихий смешок развеял сомнения. Сильные холеные пальцы тронули за подбородок, вновь заставляя смотреть прямо. Эва успела заметить, как багровой искрой сверкнул в его перстне матово-черный кабошон.
– Не опускайте глаз, ваше высочество, – произнес он, выделив интонацией титул. – Что бы ни случилось. Если вы отвели взгляд – значит, сделали первый шаг к тому, чтобы сдаться.
Точно такие же искры загорелись в его зрачках – Эва не сразу сообразила, что это всего лишь отражение огня в камине. Но взгляд не отвела. Не потому, что желала угодить – казалось, ойу Ауднадо поймал и насильно держал его.
– Что касается ваших сомнений – забудьте о них. Вы все сделали безупречно, и сила будет вам послушна, когда придет время. – Он убрал руку и чуть отодвинулся, наверняка понимая, что близость нервирует ее. – Это скорее не ваша забота, а моя. Но до тех пор, пока не пройдете инициацию, магия не раскроется полностью, нечего и пытаться ее разбудить.
Инициация. Они оба знают, что подразумевается под этим словом, и напоминать с его стороны было бестактно.
Вынужденная снова отвести взгляд, Эва притворилась, что заинтересовалась игрой пламени в камине. Она конечно слышала, как это бывает между мужчиной и женщиной. И от магичек – придворных дам, и от приближенных к ней молоденьких служанок, у которых все было иначе, по-простому. Но в главном эти истории мало отличались.
Ойу Ауднадо мужчина, к тому же привлекательный. Выглядит молодо, но внешность обманчива – наверняка в его долгой жизни всякое бывало. Так почему никак не получается вообразить его проделывающим то, о чем служанки шептались и хихикали по углам? Обнаженного, стонущего от удовольствия. Или он не стонет? Даже в постели с женщиной ведет себя холодно и сдержанно?
– И кошечки делают это, и лошадки, и птички, и рыбки, – привел в чувство его голос. – И даже принцессы это делают, правда, вслух обычно не говорят.
– Не понимаю, о чем...
– Эва, милая, не нужно быть сильным магом, чтобы разгадать ваши мысли – у вас все на лице написано. Подумать только, вы сумели ничем не выдать волнения, когда шли обнаженной и босой в самое холодное место на планете, но теряете самообладание от сущего пустяка!
Неужели он думал, что этими словами успокоит ее? Напротив, теперь к смущению добавилась злость. Вот, значит, как. Обладать той, кого называют прекраснейшей женщиной Империи, для него пустяк?
