С тех пор прошло много времени, коммерция времён перемен стихла, но мечты о богатой жизни остались. Григорий не забыл о методах силового и конкурентного видов соглашательства и принуждения, которые использовал его отец.
Шарову было всё равно, насколько сильно Гребенкин ненавидел Скаловых. После нескольких лет неудач всё, чего он хотел, — это выбраться из экономического кризиса.
— Мне надоело твоё пустое зубоскальство, — сказал Шаров, выпрямляясь и собираясь покинуть узкий кабинет. — Если тебе нечего сказать, я в баре.
Взгляд Гребенкина стал непостижимо тёмным.
— Ты слышал об экономических убийцах?
Напарник замер на месте.
— Независимые эксперты, которых привлекают для расчёта прогнозов успешности инвестиционных проектов.
Григорий хищно улыбнулся, и в его горле послышались странные звуки, похожие на уханье совы и вой вепря. Шаров позволил себе робкую ухмылку, но она быстро сменилась растущим раздражением.
— Давно ты над этим работаешь?
— Порядочно.
— Я считал, что серьёзные решения мы принимаем сообща. С каких пор ты действуешь один?
Гребенкин зло посмотрел на напарника.
— Сообща? А кто развёл сопли, как последняя баба! Завопил о противозаконности! Давай, скажи! Разверзни хлебало поносным изобилием.
Шаров подался вперёд, нахмурился и облизнул вмиг пересохшие губы. Желание выпить стало сильнее. Он сжал и разжал кулаки, безнадёжно опустив плечи.
— Не скажу, — буркнул он, глядя исподлобья. — Мне вообще всё равно.
— Тебе жопу спасти, а мне, — Гребенкин со свистом выпустил из лёгких воздух, — сгноить ненасытных ублюдков. Как они меня? Никто не будет топтать Гришу. Помяни моё слово.
— Так и что? Он в деле?
— Она.
— Она?
Тот кивнул.
— И она не убийца, а его помощница. Приходится экономить.
Он поднял глаза на выжидающего напарника.
— Её зовут Забава Вяткина.
— Вяткины? Архитекторы?
— Они самые. Дед был в какие-то там советские годы. Его продвигали по партийной линии, семейство перебралось в Москву. Так он и стал тем, кем стал.
— У неё в резюме написано?
— Ополоумел от страха? Нет, конечно!
На лице Гребекина отразилось циничное понимание жизни. Его напарник стоял, разинув рот. Он переваривал услышанное, затем пришёл к неожиданному выводу.
— Я хочу с ней встретиться. На сколько вы договорились? — он снова надел на шею галстук.
— Через час в «Олдмане».
Шаров икнул.
***
В кафе официант разглядывал девушку за дальним столиком. Она была одета в синие брюки и чёрную водолазку с высоким воротником. Её рыжевато-красные волосы были собраны в хвост, а в ушах были золотые серёжки.
— У меня встреча, — сказала она, беря меню. — Бокал красного сухого,
Пока официант выполнял заказ, она лениво осматривала помещение. Её взгляд скользнул по барной стойке, посетителям и стенам с трафаретными чёрными рисунками пиратов и ковбоев.
В это время на её телефон пришло сообщение о том, что клиент уже у дверей бара. Улыбка на её лице сразу же исчезла, и она внутренне собралась.
В бар вошли двое мужчин. По их строгим костюмам и галстукам было понятно, что это бизнесмены. Один из них выглядел уставшим, а второй излучал ауру власти и представительности.
Они подошли к её столику.
- Григорий Гребенкин. Александр Шаров. Мой партнер по бизнесу.
Пожали ей руку. Сели напротив. Заказали напитки.
Забава заметила, что рукопожатия были у них разными. У Шарова оно было твёрдым и уверенным, а у Гребенкина — холодным, как будто в руку вложили кусок льда, и хочется отдёрнуть пальцы.
