Фух, надеюсь, она по достоинству оценит предложенную дружбу с женщиной, способной на неоднозначные, но выгодные поступки. Я бы точно держалась за такую.
– Спасибо, Ита. Подай нам в малую гостиную чай, засахаренные фрукты и что-нибудь и выпечки.
– Как угодно, майн фрейлен, – поклонилась служанка.
– Ита, давай без демонстративного рогонского, – я поморщилась. Слух режет, ужас.
– Конечно, госпожа, – улыбнулась она.
Общаться с носителями языка – незабываемый опыт. Хорошо, что у меня было два месяца живой практики, а мой перепуганный русский здесь принимали за блажь и желание досадить окружающим своим выдуманным языком.
Так, стоп. Немецкий, английский, португальский… А русский здесь есть? Должен ведь быть, правда? Может, его просто никто никогда не слышал, вот и не восприняли серьезно. Узнаем позже, а пока собралась, встала и пошла дружить.
Малая гостиная была отделана в сдержанных бело-коричневых тонах, будто дизайнер вдохновился шоколадным тортом. К моему приходу умытая и напудренная Амелия уже нервно мешала чай, вздрагивая на любой звук.
– Что успело произойти пока меня не было?
– Отец потребовал отдать ему свиток с прошением. Уверен, что я перепутала молитву или как-то задела богиню своим кривым почерком, вот она и проучила меня, нахалку, – девушка криво улыбнулась, отправляя в рот апельсиновый цукат.
– Как жаль, что дело не в прошении, – притворно вздохнула я. – Вряд ли ему это поможет, как и тем монашкам, взявшим аванс вперед.
– Полагаете, отец знал о точно горящих прошениях?
– Полагаю, ваш папенька не обделен скептицизмом, а потому верит во Всевышнюю на уровне кабачка. Вряд ли наверняка знает, в чем церковный подвох, но догадывается.
– Луиза, мне очень стыдно говорить такие вещи, безмерно стыдно. Так что прошу меня простить заранее. Но мы не должны никому рассказывать о том, что храм устраивает подложное благословление.
– Я…
– Поймите! – леди поднялась на ноги и эмоционально взмахнула чайной ложечкой. – На этом благословлении держатся тысячи браков, это дает леди чувство правильности их жизней, чувство защищенности со стороны богини.
– И это потребует доказательств, а скажи мы, что саботировали церемонию, то под венец вас потащат с удвоенной скоростью, – покивала я, сама наливая себе чай.
Застывшая Амелия судорожно вздохнула, аккуратно поставила на столик чашку и бухнулась на кресло.
– Я ужасна, да? Хочу скрыть обман ради собственной малодушной выгоды.
– Душечка, простите мою дырявую память, но сколько вам лет?
– Восемнадцать, – девушка потерла лицо руками.
– Тогда послушайте умудренную жизнью тётю Луизу. Защищать себя и свое право на счастливый брак – это не подлость и не малодушие. У вас одна жизнь и нет права ошибиться с выбором супруга, тем более если сей выбор совершаете не вы. Даже мне в моем возрасте не хочется тратить остаток молодости и всю предстоящую зрелость на неподходящего мужчину. Так что плюньте и разотрите, все равно я не собиралась обнародовать факт церковных махинаций.
– П-почему? Разве вы не считаете правильным прекратить обман? – удивилась она. – Или… О, боже, вы хотите, чтобы нас связывала общая тайна?
– Почти. Я хочу, чтобы у нас обеих осталась возможность влиять на нашу дальнейшую жизнь.
– Это… благоразумно, – Амелия неверяще и задумчиво одновременно взглянула на меня. – Долг красен платежом, леди. Вы вольны требовать любую плату за вашу помощь.
