Импульс Плоти был оглушительным: ЗАЩИТА. УНИЧТОЖИТЬ. ЗНАНИЕ – НАШЕ.
Не страх. Ярость. Холодная, бездушная ярость исполнителя, чью миссию пытаются прервать.
Плоть ответила. Не лазерами или ракетами. Она ответила Жизнью против Небытия. Из ран на ее корпусе, из тысяч пор, хлынули потоки едкой, биолюминесцентной слизи – желтой, зеленой, фиолетовой. Эта слизь, соприкасаясь с черными провалами Стражей, не исчезала мгновенно. Она бурлила, вступала в яростную реакцию, испаряясь с шипением, но на миг сдерживая энтропийное поле Стража. Одновременно из складок ее тела вырвались тучи микроскопических спор – не для заражения, а как живая пыль, нацеленная на заполнение, на поглощение даже пустоты. Они роились вокруг Стражей, замедляя их движение, растворяясь, но оставляя на их теневых телах мерцающие точки света, которые, казалось, причиняли им дискомфорт.
Но главное оружие было другим. Сама Воля. Воля Того, Кто Умер, все еще жившая в мандате, запечатленном в Плоти. Когда крупный Страж сдвинулся прямо к смотровому "глазу", за которым стоял Силван, Плоть сконцентрировалась. Силван почувствовал, как огромная энергия – не электромагнитная, а нечто фундаментальное, связанное с самой тканью реальности – собралась в точке перед Стражем.
И пространство… сжалось.
Не вокруг Стража, а внутри него. Теневой провал, бывший Стражем, вдруг схлопнулся сам в себя с хрустом ломающихся измерений. На миг вспыхнула крошечная, невыносимо яркая точка – и погасла. От Стража не осталось ничего. Плоть применила оружие, искажающее саму реальность – осколок силы ее умершего творца.
Цена была высока. Участок "корпуса" Плоти рядом с точкой воздействия покрылся паутиной черных трещин, из которых сочился дым. Гул корабля превратился в стон. Боль, отраженная в Силване, была оглушительной.
Но атака Стражей ослабла. Они отступили, сливаясь с тенями руин. Система Охраны, активированная вторжением, была удовлетворена нанесенным уроном или просто не могла противостоять оружию, созданному той же силой, что породила и ее.
Плоть, истекая слизью и дымом из черных шрамов, медленно отступила от обломка, унося с собой артефакт, зажатый в обугленных остатках манипуляторов. Силван видел, как темная поверхность планеты с фреской вновь скрылась под пылью веков. Знание было добыто. Ценой плоти и боли.
Гул корабля постепенно возвращался к своему привычному ритму, но теперь в нем слышались хрипы. Багровый свет в жилах стал неровным, мерцающим. Воздух наполнился запахом гари и гниющей плоти – ее собственной. Шрамы на ее теле, оставленные Стражами, были идеально черными, безжизненными пятнами на пульсирующей органике. Они не заживали. Они были Шрамами на Реальности, незаживающими ранами, нанесенными самой тканью бытия.
Силван лежал на полу у смотрового окна, весь в собственной крови и рвоте. Видения Вечного Падения все еще плясали у него перед глазами, смешиваясь с картиной уничтожения Стражей. Он понял суть Великого Деяния. Это был не просто акт разрушения. Это было Нарушение. Преступление против самого порядка вещей. И Плоть была палачом, несущим кару. Или исполнителем последней воли безумного божества? Разницы, похоже, не было.
Он поднял дрожащую руку. Прожилка на предплечье была не просто темной линией. Теперь она пульсировала слабым, зловещим светом, синхронно с хрипящим гулом раненого корабля. И он чувствовал не только направление. Он чувствовал Цель. Туманную, но неизбежную. И от этого осознания, смешанного с холодом Вечного Падения, его охватил ужас глубже любого кошмара. Они летели не просто сквозь космос. Они летели сквозь боль вселенной, оставляя за собой шрамы, к финалу, который мог уничтожить все.
