Нурарихен не стал уточнять, какого именно друга. Она же Леля – все с ней понятно. Да и будто бы он знал хоть одного знакомого Лели, чтобы понять, о ком именно она говорила.
Ненадолго задумавшись, Нурарихен отвел взгляд. Но почти сразу вернул его к Леле, спросив:
– Почему именно Шинигами? Именно японский бог?
Леля повела плечом, так что Нурарихен уточнил строго:
– Что еще тебе надо в Такамагахаре?
Прозвучало с угрозой. Леля сама не заметила, как втянула плечи – ровно как девчонка с розовым, пышным каре.
– Это получилось… случайно? – неуверенно проговорила Леля.
Сомневалась она не из-за лживости слов. Наоборот – они были правдой. Просто Леля не понимала, как бы доказать это Нурарихену. Он ведь не поверит, что Такамагахару они с Нимфеей выбрали, просто потому что она им первой пришла в голову.
– Случайно? – сказал Нурарихен, вскинув свои отсутствия бровей.
Леля поджала губы, чувствуя, что вот-вот расплачется, и кивнула.
Нурарихен долго вглядывался в нее. Ну точно мысли читал! Так что Леля думала, что случайно выбрала Такамагахару, случайно выбрала Такамагахару, случайно выбрала Такамагахару…
– Ладно, – наконец-то сказал Нурарихен. – Опустим это.
Он умолк ненадолго, но Леля – просто на всякий случай – продолжала думать, что случайно выбрала Такамагахару, случайно…
– Так ты заключила сделку с Шинигами?
Леля уже почти сказала «да». Но потом промелькнула мысль, что она вообще-то не обязана отчитываться Нурарихену о своем нахождении в темнице. Да и была она там недолго. К тому же, какова вероятность, что ее камера оказалась соседней с Шинигами?..
Может, Нурарихен все же умел читать мысли и уже знал все это. Но Леля рискнула и сказала:
– Нет.
Судя по тому, что Нурарихен удовлетворительно кивнул, мысли он не читал. Либо прочитал ту, в которой Леля задумывалась, умеет ли он читать мысли – так что сумел этого не выдать.
– Это хорошо… – протянул он и затем, повысив тон, добавил: – Раз тебя тут ничего не держит, я тебя отпущу.
Леле снова захотелось разрыдаться, но теперь от счастья. Правда, радость поблекла, когда Нурарихен сказал:
– Но с одним условием.
Ну, конечно. Не будет все так просто. Сейчас он скажет, что Леля должна отслужить у него тысячу Явьих лет, или, например, выполнить задание, которое не давалась даже самым мощным и древним екаям.
Она приготовилась к худшему. Но Нурарихен сказал:
– Когда вернешься в свой мир, не смей никому ничего рассказывать о происходящем в Такамагахаре.
Леля на секундочку опешила. Условие было подозрительно легким. Вместо того, чтобы что-то сделать, она, наоборот, должна была что-то не делать… Всего-лишь не трепаться о том, что увидела за эти сутки.
Леля не стала уточнять, что о происходящем в Такамагахаре знает Черт. А знает Черт – знает Нимфея. А знает Нимфея – знает вся Навь и еще немножко Яви. Но это ничего страшного. Нурарихен наверняка поставил такое условие, просто чтобы никто не пришел выручать японских богов.
– А можно вопрос? – вдруг спросила Леля.
Нурарихен удивился, да и сама Леля тоже не ожидала от себя подобной дерзости. Сейчас догавкается – и Нурарихен оставит ее тут на веки вечные. Но он, наверное, восхитившись Лелиной дерзостью, улыбнулся и сказал:
– Какой?
Леля облизнула сухие губы, думая, что зря вызвалась задавать вопросы. Наверняка это покажется подозрительным в купе с тем, что она так и не объяснила нормально, почему выбрала Такамагахару. Но сдавать было некуда. Нурарихен пристально изучал ее лицо. Да и Леле было интересно разобраться в происходящем, пускай она по-честному не собиралась никому о нем рассказывать.
