«Мог просто разбить фонари, это громче и веселее», – проворчал Первый.
«Вот именно, громче. И этого было бы недостаточно».
«Но веселее же!»
«Мне слишком хорошо живется, немного боли не помешает».
То, что сделал Ран, было только его силой, не зверя, – магией света, доставшейся от прабабки Рейтмир. Достойным магом он не мог стать, но на фокусы длиной в несколько минут его хватало. Сила измерялась не в том, на что способен маг, а в том, сколько усилий требует действие. Ран, наверное, читать не умел и подписал договор, не увидев мелкого шрифта, где говорилось, что его за пару движений магия-ростовщик выпотрошит и по костям разберет.
«Надо было еще нескольких магов позвать, а не самому усердствовать, – заметил Первый, ходя кругами. – Что, жадный? Или в героя поиграть захотелось?»
Виски настойчиво кололо, сердце все ускоряло ритм. Голос зверя звучал подобно удару, разрывающему голову изнутри.
«Иди к черту».
Фонари уже не разгоняли сумрак, не справился и свет из окон, которые зажигались одно за другим. Только по краям корпусов струилось оранжевое марево – дотянуться до заднего двора, приглушить свет, Ран не мог. Вернее, мог, но любви к риску оказалось недостаточно, чтобы решиться проверить, какой окажется плата.
«Держи голову», – подбадривал себя Ран.
Голоса и ропот нарастали, пока не превратились в испуганные крики. Кто-то выбежал во двор и резко остановился, оказавшись во тьме, кто-то лез из окон – и так и замер на подоконнике, не готовый прыгнуть в опасный сумрак.
Как все было? Ран представлял план в деталях, закрываясь фантазией от боли как щитом.
Сначала проснулся сосед Аларта по комнате, увидел, как над тем склонились чужаки, закричал – а он ведь из младших учеников, еще такой впечатлительный и трусливый. От крика Аларт проснулся, услышали его и в соседних комнатах. Что оставалось таинственным чужакам? Бежать. Но волна шума уже поднялась, их заметили. И тогда, чтобы скрыться, они призвали неизвестных созданий, которые бросались на учеников и бесновались. Что? Где? Почему? Ответов не было, но каждый пытался спрятаться или убежать.
«Меньше минуты», – твердил Ран.
«Держись, черт вонючий», – поддерживал Первый. Злость немного разогнала боль, и еще на миллиметр, на грамм тьмы стало больше – вернее, меньше стало света.
Вслед за ним исчезла уверенность. Так быстро улеглась злость, торопливо потухла надежда. Присмирели обиды, не волновала уже боль. Все это было где-то там, далеко, такое маленькое и жалкое, что и думать не стоит. Вперед вышло другое – страх.
«Это Иган и Райла», – напомнил Ран.
Пока трое магов управляли иллюзорными чудовищами, двое воздействовали на эмоции, возводя страх в абсолют и разжигая фантазии о том, что там, в коридорах и во тьме.
Ран боялся за все. Если он не закончит, отец опять будет недоволен. Не скажет ни слова, только посмотрит, склонив голову набок. Отец давно дал понять, что сын не справляется со своей ролью, знал это и Ран, но что-то наивное – детская глупость, что ли? – все равно ждало одобрения, хотело доказать, он не хуже Рема, а мысль, что он так и останется в собственной семье слугой, доводила до исступления.
«Это Иган и Райла», – повторил Ран, но все равно дрогнули руки, и расступилась тьма.
Ищущие света, напуганные ученики метались по двору, и пока одни хранили скорбное молчание, другие говорили или кричали. Подстегнутый разум достал со дна души потаенные страхи, вывернул фантазии, и каждого обступили выдуманные ими убийцы и чудища.
