Молодая москвичка, делавшая селфи на фоне макета, оторвалась от планшета.
– А они были воинственными? Воевали между собой?
Елена задумалась.
– Вопрос спорный. Прямых доказательств масштабных военных конфликтов нет. Однако, археологи находят наконечники стрел и копий, что говорит о том, что оружие использовалось. Возможно, были небольшие столкновения между племенами за территории и ресурсы.
Она продолжала рассказ:
– Первыми просыпались женщины. Их руки, грубые от работы с глиной, раздували тлеющие угли в очаге. Над ямой с коптящей рыбой – лососем, пойманным в быстрых водах северных рек, – вился дым, пропитанный запахом кедровой смолы. Дети, завернутые в шкуры оленей, копошились у входа, пока мать растирала желуди в каменной ступке. Она пела песню, и слова тонули в стуке деревянных пестов.
Голос Елены, зазвучавший на японском, словно шелест бамбука на ветру, заставил туристов замереть. Их лица, до этого оживлённые болтовнёй и щелчками камер, застыли в немом изумлении, глаза широко распахнулись, отражая отблески диковинной мелодии.
心に積もる、苦い粉、
涙で濡れる、過去の影、
希望のかけら、見えなくて、
孤独の中で、彷徨う夜。
長い水、流れてゆく、
苦味が消えて、甘くなる、
時の流れは、癒しの歌、
苦労の後に、幸せ咲く。
小さな種が、芽を出すように、
痛みの中で、強くなる、
信じる力、胸に抱いて、
未来に向かい、歩き出す。
長い水、流れてゆく、
苦味が消えて、甘くなる、
時の流れは、癒しの歌、
苦労の後に、幸せ咲く。
過去を忘れず、前に進もう、
新たな自分、見つけ出そう。
長い水、流れてゆく、
苦味が消えて、甘くなる、
時の流れは、癒しの歌、
苦労の後に、幸せ咲く。
甘い未来、きっと来る、
信じて待とう、その時を 。
– И вот, как приблизительно зазвучит эта песня на русском, – промолвила Елена, и в голосе её послышалось предвкушение, словно она собиралась открыть шкатулку с драгоценностями.
В сердце скопилась горькая мука,
Слезы омывают тени прошлого,
Осколки надежды не видны,
В одиночестве блуждаю в ночи.
Долгая вода, утекает прочь,
Горечь исчезает, становится сладко,
Течение времени – песня исцеления,
После страданий, расцветает счастье.
Как маленький росток, пробивается,
В боли становишься сильнее,
Силу веры, держи в сердце,
Навстречу будущему, начни идти.
Долгая вода, утекает прочь,
Горечь исчезает, становится сладко,
Течение времени – песня исцеления,
После страданий, расцветает счастье.
Не забывая прошлого, двинемся вперед,
Новую себя, найдем.
Долгая вода, утекает прочь,
Горечь исчезает, становится сладко,
Течение времени – песня исцеления,
После страданий, расцветает счастье.
Сладкое будущее, обязательно придет,
Будем верить и ждать, этого момента.
Группа затаила дыхание, зачарованная, а Елена, поймав этот восторг, продолжила свой рассказ:
– Мужчины уже ушли в лес. Их луки, обмотанные волокнами дикого льна, хранили память о каждом удачном выстреле. Сегодня они охотились на кабана – зверя, чей клыкастый череп позже украсит священное дерево у края деревни. «Дух горы просит крови», – шептал старейшина, повязывая на запястье шнур из конопли. В его хижине, под грудой медвежьих костей, лежала догу – глиняная фигурка с глазами-спиралями. «Она видит то, что скрыто», – верили в деревне.
Александр наклонился, чтобы лучше рассмотреть экспонат.
– Удивительно, насколько детально они проработаны, – заметил он, обращаясь к Инне. – Даже сейчас, спустя тысячелетия, ощущается какая-то сила в этих формах.
Инна, укутанная в мягкий шарф, кивнула.
– Действительно. Как будто они хотели передать нам что-то важное.
Мужчина в очках, стоявший чуть поодаль, поправил оправу и тихо пробормотал:
– Верования… ритуалы… связь с природой… всё это отражено в их искусстве.
Пожилая женщина прищурилась.
– Я чувствую… чувствую здесь что-то… древнее… – прошептала она. – Что-то, что невозможно объяснить словами.
