Матрос Семен усмехнулся и сплюнул на пол.
– Ну, допустим, я с тобой соглашусь. Но тогда выходит, первое утверждение и определяет истинное положение вещей? Мы здесь только потому, что этот погреб существует.
Алеша откашлялся.
– Нет. Первое утверждение тоже не может быть верным, потому что Жерар кинул меня в погреб уже после того, как я об этом самом погребе подумал, а не до того. Понимаете? После, а не до! Значит, мое сознание определило бытие, а не наоборот. Посему первое утверждение тоже неверно.
– Логично, логично, – закивал Семен. – Вижу, ты малый умный, тебя простой софистикой с толку не собьешь. А кстати, кто такой Жерар?
Алеша радостно заулыбался, будто вспомнил что-то до ужаса хорошее.
– Жерар – актер, – пояснил он, не переставая улыбаться. – Жерар меня сюда и бросил. Обиделся за то, что я его вначале с женщиной спутал.
– А-а-а, ну понятное дело, – промычал Семен, выпуская очередной дымный «зонтик». – Актеры – народ нестабильный, нервный. Им простительно всякое происшествие. Но как же ты с ним познакомился?
– А мы с ним вместе голыми на сеновале спали! – весело гоготнул Алеша.
И, сообразив, что сболтнул лишнего, густо покраснел.
У Семена же как-то странно задергалась щека. Он встал, вытряхнул табак из трубки и отошел к ведущей наверх лестнице.
– Семен, ты расстроился? – спросил Алеша, не заметив, что обратился к матросу на «ты».
– Нет-нет, просто грустно стало… – печально вздохнул тот и вдруг заплакал.
Алеша растерялся. Он впервые видел плачущего матроса.
– Да что ж за судьба! – хныкал Семен, растирая грязными руками слезы по щекам. – Кто-то спит с актером на сеновале, а я всю свою паскудную жизнь дрыхну в обнимку с ржавым якорем!
И – зарыдал навзрыд.
Алеша подошел к нему, похлопал по плечу.
– Ну не плачь, Семен, не плачь, – попытался успокоить разочаровавшегося в жизни матроса. – Все не очень плохо.
– Что именно не очень плохо? – всхлипнул Семен.
– Ну, я хотел сказать, что все будет хорошо, – поправился Алеша.
– Так я и думал, – уронил голову Семен и завыл, как пес.
Выл Семен около двадцати минут, а Алеша все это время его успокаивал, правда, безрезультатно.
Наконец, поток слез и рыданий иссяк.
– Хватит! – решительно отрубил Семен и перестал плакать.
Алеша утер выступивший на лбу пот и глубоко вздохнул:
– Ну, слава богу, взял себя в руки.
Семен покосился на Алешу и высморкался в кулак.
– Хватит, – повторил он, вытирая ладонь о стену. – Хватит сидеть и ждать. Надо действовать.
– Конечно, надо, – согласился Алеша. – Ты что-то придумал?
– Я решил утопиться в колодце, – твердым, не терпящим возражений тоном заявил матрос и грозно зыркнул на Алешу: – И попрошу мне не мешать!
Алеша как-то сразу сник.
– Не буду, – пообещал уныло и начал ущербно сутулиться.
– Тогда полезли из этого погреба, – бодро и празднично скомандовал Семен, вставая и подходя к лестнице.
– Постой, а разве мы здесь не заперты?! – удивился Алеша.
– Кем же это мы, интересно, можем быть здесь заперты?
– Жераром, например.
Семен рассмеялся:
– Вздор! Я сам забрался сюда четыре часа назад, от жары спрятаться. И никакого Жерара не видел. Полезли.
И они полезли наверх.
Матрос напевал себе под нос что-то задорное и вообще выглядел значительно веселее с того момента как решил свести счеты с жизнью. Он улыбался и то и дело приглаживал волосы рукой, как перед свадьбой. Алеша решил, что появление цели, а самое главное стопроцентная цверенность в достижении этой цели предали матросу сил и энергии.
