Не отдавая себе отчёта, начала замешивать тесто для пирога.
– Что это? Неужто к лешему собралась? Так рано ещё для сбора травок-то, – протянула кошка с подоконника.
Тут я сообразила наконец, что действительно хочу лешего увидеть. Расспросить, вдруг он что-то слышал…
Ага. А у самой сердечко забилось скорее, а мысль, которую отгоняла столько лет, вдруг четко определилась: хочу попасть в Медвежий лес, чтобы убедиться, что не сон это все, и медведь там был. Но что делать, если и волк тот был? Есть. Ох…
– Луча, что-то мне твое выражение лица не нравитсяу, – Мява подозрительно сузила глазки.
– Да ничего. Правда, думаю надо навестить его. Сходи за хумари, пожалуйста.
Фамильяр задумчиво повела ушками, но все же отправилась в огород. А я почувствовала какое-то облегчение, что ли, словно сделала давно мучивший меня выбор. А может и сделала? Ведь за столько лет я не забыла эту историю, а периодически к ней возвращалась. Ну что же, раз решение принято…
К вечеру пирог был готов. На этот раз я сразу собрала все травки и порошки, которые могут пригодиться для защиты. Мява, наблюдавшая за моими сборами, обреченно молчала, понимая, что отговаривать бесполезно. Хотя нет-нет, да и подсказывала о моих упущениях.
– Слушай, безголоваяу, давай утром хоть пойдем? Мы же к темноте туда явимсяу, и не страшно?
– Мне? – я удивлённо посмотрела на кошку, распластавшуюся на перилах крыльца.
– Луча, но это ведь не бегать тайком на озеро, это же неправильные медведи и волки! – припомнила она тот случай, когда я все же не удержалась и впервые нырнула в самый омут озера Глубокого.
Каюсь! Нарушила запрет матушки. Но мне было до жути интересно услышать пение омутных. Уж не знаю, то ли они поняли, что я ведьма, то ли народ приукрашивает их опасность, но на меня не напали, и даже не напугали. Нет. Они просто попрятались сами, и я успела увидеть лишь скрывающиеся от меня силуэты сквозь мутноватую толщу воды.
Уже потом, когда я выведала у матушки, что омутные рыбу любят, проходила мимо рыбаков по мосту. Увидев в корзине одного из них свежевыловленную, ещё живую рыбку, я неожиданно решила попробовать ещё раз нырнуть. Незаметно подхватила трёх трепыхающихся рыбешек, и рванула к озеру. Успела. Вошла в воду, и с колотящимся сердцем, дрожащими руками опустила серебристых в озеро, наблюдая, как они оживают.
– Эй, омутные, это вам, – прошептала я тогда, и медленно, набрав воздуха полные лёгкие, погрузилась с головой.
Рыбки из моих рук поплыли, хотя и коряво как-то. Но зато вскоре передо мной появилась очень необычная мордашка, покрытая бледно-зеленой чешуей и с жабрами. Рот этого чуда, который осторожно ощерился в улыбке, до жути пугающей наличием острых зубов в три ряда, не имел губ как таковых. Это было что-то похожее на клюв. Короткий совсем, но видно, что жёсткий и опасный. Плоский нос и чуть заметные раковинки ушей. Толстая, не очень поворотливая шея. Плечи и грудь, как и все остальное, покрыты чешуей.
С одной стороны, эти существа казались чудовищами. Монстрами из страшилок, что деревенская ребятня травит по вечерам у костров. Но первый испуг быстро прошел, и его место заняло любопытство, которое, кстати, я заметила и в рыбьих глазах напротив. Не совсем, конечно, рыбьих, но сходство очень сильное. В итоге, когда я погрузилась в воду после третьего вдоха воздуха, мы уже спокойно разглядывали руки друг друга, сравнивая пальцы и кожу.
