Да и не в его это духе, принуждать женщину.
Последующие после смерти Фергюса дни Хэйвуд не виделся с Джеммой и снова встретил только на похоронах. Она была бледной, осунувшейся, но неприступной, как и обычно... Он позволил себе лишь краткое соболезнование ничего не значащими словами, хотя сказать хотел много и искренней прочих присутствующих на поминальном пиру.
Не сумел...
А вот Невил говорил с ней долго и с чувством, так, что это заметили многие и зашептались... Наблюдая беседу со стороны, Хэйвуд мог по малейшему жесту, движению лица девушки с точностью определить, какие чувства владели ей. И Невил её раздражал, возмущал и вызывал отвращение... Что не могло его не порадовать, но... Это не отменяло того факта, что вскоре найдется кто-то другой, менее раздражающий, и Джемма Фаррел сменит фамилию, став для него совершенно недосягаемой.
Это были гнетущие, мрачные мысли, от которых Хэйвуд не только весь поминальный обряд, но и ближайшие дни провел в глубоком унынии и тоске, что дало Терренсу повод насмехаться над ним:
– Ты будто не дряхлого старика схоронил, а молодую возлюбленную. Право слово, брат, хватит кукситься! Кроме того, в округе появилась прекрасная вдовушка, которая, ты не мог этого не заметить, краше многих девиц нашего окружения... Я даже подумал, не приударить ли мне за ней? Молодая, красивая, да ещё при деньгах. Да на неё устроят охоту! И я в том числе.
– Собрался ухаживать за вдовой, едва схоронившей супруга? – возмутился молодой человек. – Она имеет право на скорбь. Что за глупости в голове!
– Глупость-не глупость, но мужчины в Лодж потянулись... – ответствовал брат. – Сам видел вчера, как этот варвар, Саймон Барлоу, скакал в направлении Лоджа.
– Саймон Барлоу?
– И Каннингем вчера говорил, что поедет к Джемме с визитом.
– К Джемме? Не слишком ли ты фамильярен, как для шапочного знакомства?
Терренс улыбаясь передернул плечами.
– Сегодня шапочное, завтра – самое тесное. – Он пошловато осклабился. – Жизнь меняется, брат, а вдова такой старой развалины, какой был этот Фаррел, уверен, оценит моё молодое лицо. – Он вскинул брови. – Её, должно быть, воротит от стариков... Таких, как ты.
– Мне двадцать семь.
– Боже, а как будто все семьдесят! И если продолжишь кукситься дальше, то и вовсе помрешь лет через пять. Морщины вон на лице... – Дурачась, Терренс схватил брата за щеки и растянул кожу, разглаживая тревожную складку у рта.
– Да перестань ты, дитё малое! – отмахнулся от него Хэйвуд, невольно заулыбавшись. – Да и о каком браке можно вести вообще речь, когда тебе самому нужна нянька?
– Как по мне, так нянька из Джеммы вышла бы преотличная! Рядом с такой я бы сделался паинькой.
– Мало верится.
– И напрасно. – Терренс одернул дублет, прихорашиваясь. – А в Лодж я наведаюсь, хочешь ты того или нет! Не дурак же я, в самом деле, опускать такой шанс. Авось приберу к рукам вдовушку при деньгах! Вот будет удача.
– Всё настолько плачевно?! – воскликнула Джемма, дослушав нотариуса, огласившего завещание ее мужа и перечислившего активы. – Я полагала, стекольная мануфактура приносит сносный доход, несмотря на определенные трудности последних нескольких лет. Муж пытался справиться с ними, и, мне казалось, преуспел в этом!
– Боюсь, госпожа Фаррел, ваш муж забросил мануфактуру и уделял ей недостаточно времени для того, чтобы справиться с трудностями, о которых вы поминаете. Скажу даже больше: мануфактура на грани банкротства. Уволена большая часть рабочих и, по существу, годовой ваш доход составляет сейчас едва ли две тысячи фунтов.
