– Две тысячи?! Боже мой. – У Джеммы поплыло перед глазами.
Она вспомнила недавно полученное письмо от клерка казначейской коллегии, сообщавшим, что «её право оставаться впредь незамужней может быть куплено у короны за сумму в две тысячи фунтов», которую ей надлежало выплатить как можно скорее золотыми монетами.
Сумма была такой неподъемной, что даже тогда, еще не зная конкретного состояния своих финансовых дел, девушка ужаснулась, гадая сумеет ли отыскать её, а теперь, когда знала, что весь годовой доход с мануфактуры сводился к этим двум тысячам фунтов, она и вовсе впала в отчаяние.
Ей нужна была эта сумма, чего бы это ни стоило!
Но где её взять?
В унынии, полная самых безрадостных мыслей, Джемма провела последующие несколько дней, гадая, где взять нужную сумму на откуп, даже посетила мужнину, а теперь уже лично ей принадлежащую мануфактуру на окраине Йорка, в которой трудилось едва ли до десяти человек. Работники отливали простенькое стекло и, крайне смущаясь, управляющий подтвердил, что доходы их сильно упали за последнее время, да и заказов стало значительно меньше. Того и гляди, со смертью мистера Фаррела и вовсе придётся закрыться... Конкуренция нынче большая, каждый стремится удивить чем-то новым, и пусть до муранского стекла Англии далеко, все-таки нужно что-то особенное, чтобы держаться на плаву.
Чем-то особенным для Фергюса Фаррела было венецианское зеркало, он наделся разгадать его тайну, разведать секрет и, наверное, возродить свою мануфактуру, но умер прежде, чем сумел это сделать.
И Джемме прежде, чем думать о стеклоделии, предстояло в первую очередь озаботиться тем, как продолжать оставаться хозяйкой самой себе. И своим землям... И решение, каким бы дерзким оно ни показалось ей в первый момент, пришло неожиданно в лице графа Невила, явившегося с визитом. На нем был богато пошитый дублет, украшенный жемчугами, и берет с драгоценным аграфом, наверное, бриллиантом, свет в его гранях преломлялся так ярко, что слепило глаза. И Джемма подумала: «Вот мужчина, у которого много денег, и который заинтересован во мне. Отчего бы не воспользоваться возможностью?»
И Джемма воспользовалась...
Принимая от графа приветствия и коробочку марципанов, она сдержанно улыбнулась.
– Благодарю, граф, я польщена вашим вниманием. И подарком!
Невил, не ожидавший такого радушия, расцвел такой яркой улыбкой, что вполне мог соперничать с бриллиантом на своей голове.
– Моя дорогая госпожа Фаррел, если моему скромному дару дано хоть отчасти скрасить вашу печать по умершему мужу, то я стану привозить марципаны хоть каждый день в течение года и дольше. И не только их, но турецкий щербет и нугаты из Франции... Всё, что вы пожелаете!
– Всё, что я пожелаю? – Джемма кокетливо улыбнулась.
– Совершенно всё, – подтвердил Невил.
Мужчина был совершенно уверен в собственной неотразимости и, наверное, предвкушая в душе довольно скорое падение крепости по имени Джемма, уже видел её своею любовницей, то есть парил в стране розовых грёз, и потому даже вздрогнул, когда молодая вдова попросила вдруг денег. Обрушивая тем самым с небес на землю...
– Что, простите? – переспросил он.
– Тысяча фунтов, – повторила его собеседница. – Я желаю тысячу фунтов.
Невил прокашлялся, донельзя удивленный.
– Боже мой, дорогая, зачем вам тысяча фунтов?! – воскликнул он, не в силах сдержаться. – Это огромные деньги. Что вы хотите купить?
