Джемма вскинула бровь.
– Если бы я боялась мужчин, а речь, конечно, о них в первую очередь, – отозвалась она, – то сразу же после похорон мужа ушла б в монастырь Святой Анны. Но я осталась! А значит, вам незачем за меня волноваться. Я поступила именно так, как полагала необходимым, и ни о чем не жалею...
Молодой Лэнгли пристально посмотрел на неё.
– Я абсолютно уверен, что вы ничего не боитесь, госпожа Фаррел, ваш поступок прекрасное тому доказательство, но, если вам нужны были деньги, вам следовало обратиться ко мне, – беззлобно укорил он. – На правах старой дружбы я бы ссудил вам нужную сумму без каких бы то ни было обязательств...
– Мое обязательство перед графом Невилом то же, что было бы перед вами: чисто финансовое.
– Уверен, что он считает иначе. И проценты, о которых он спросит, вам вряд ли понравятся... – На этих словах Джемма непозволительно покраснела, саму себя отругав. – К тому же, Каннингем искренне полагал стать вашим супругом, но, просчитавшись, намерен принудить вас к браку.
– У него ничего не получится, – уверила девушка абсолютно спокойно. – Я теперь сама себе госпожа, и Каннингем может... – «... Катиться к черту!» добавила она мысленно. – … Не тратить зря время.
Лэнгли выглядел по-настоящему обеспокоенным, и червячок страха шевельнулся у Джеммы в душе, однако она поспешила его заглушить.
Мужчина же продолжал:
– И все-таки вы должны знать, что Невил и Каннингем серьезно намерены вас напугать, напугать так, чтобы вы первая стали искать себе мужа-защитника.
– Скажите им: я ничего не боюсь.
– Даже костра?
– Что вы хотите сказать? – вопросом на вопрос откликнулась Джемма.
Мужчина, выдержав паузу, будто никак не решаясь озвучить тревожные мысли, наконец произнес:
– У вас рыжие волосы и к вам хаживает травница, что живет на окраине леса. И вы даете приют падшим женщинам... А люди нынче озлоблены из-за засухи и ищут виновного! Всего этого будет достаточно, чтобы настроить их против вас и разжечь настоящий пожар. – Джемма молчала, пораженная такими словами, и Лэнгли закончил: – Именно потому я прошу вас быть осторожнее, не провоцировать жителей Данннингтона, настраивая их против себя. Затаитесь на какое-то время ради вашего блага!
Сказав это, он продолжал глядеть на неё, должно быть, дожидаясь ответа, и Джемма кивнула:
– Благодарю за предупреждение, господин Лэнгли. Я обещаю вам, что не сделаю ничего, что бы позволило этим мужчинам навредить мне!
На том они и расстались, и Джемма, всей душой пораженная коварством Невила, пообещала себе, что действительно обещание это сдержит. Но уже через несколько дней у Гарнет отошли воды...
Доктор Флоренс к её подопечным на роды не приезжал: говорил, что это разрушит его репутацию. Что другие благочестивые дамы и господа, узнав, что он пользует, наравне с ними, падших женщин, не станут пускать его в дом, и карьера его будет разрушена. Джемма в какой-то степени его понимала, а потому звала повитух – чаще всего именно Мерит – но в тот день, памятуя о предупреждении Лэнгли, послала не к ней, а к повитухе в Даннингтон. Через час слуга вернулся ни с чем: повитуха отказалась приехать, сославшись на то, что у нее вот-вот разродится другая роженица. Ясно дело, это была отговорка, и Джемма, не зная, как быть, отправила к Мерит личную горничную. Велела той пройти через лес, не попадаясь никому на глаза, и возвратиться как можно скорее... Гленис кричала все громче, казалось, вот-вот отдаст Богу душу, а девушка, пусть изначально относилась к ней с предубеждением из-за её предполагаемого любовника, смерти ей не желала. Как и смерти ребенка...
