Привратник ворвался в предзал храма с громким криком, и женщины, переглянувшись, прервали не начатый толком ритуал. Ягненок остался покинутым на алтаре.
Жрицы вышли во внутренний двор, где уже стояли ровными рядами царские солдаты. С другой стороны двора сгрудились младшие жрицы и стояли там молчаливой и плотной толпой.
Капитан сделал шаг вперед и, узнав в Убартум верховную жрицу по узору на ее платье, сказал:
– Царь Амель-Мардук ушел сегодня ночью в Страну без Возврата. Царь Нериглисар велит привести к себе сей же час всех детей покойного царя. Которая из вас – девица Шемхет?
Шемхет будто оглохла и не услышала вопроса.
Вперед шагнула Убартум и сказала грозно:
– Я – дочь царя Кандалану. Когда мой отец ушел в Страну без Возврата, новый царь, Навуходоносор, прислал за мной плакальщиц и паланкин с тремя вельможами, но не отряд вооруженных воинов. Это больше похоже на конвой, чем на стражу. Что вам велено делать со жрицей царицы смерти?
– Светлая жрица, нам велено привести девицу во дворец, и царь решит ее судьбу. Пусть немедленно идет с нами.
– Вы принесли ей весть о гибели отца и ждете, что она пойдет с вами сразу? У вас не было отцов? У вас нет сердец?
– Не надо, Убартум, – сказала Шемхет, а в висках у нее все стучало, стучало, а в груди все стонало, стонало. – Конечно, я пойду с ними. Скажите лишь, от чего умер пресветлый царь? Вчера еще он был в добром здравии.
Капитан смотрел на нее так, словно не видел, но после, ничего не ответив, поманил к себе, и Шемхет, неловко переставляя ноги, шатаясь, как новорожденный теленок, пошла к нему. Воины окружили ее и повели через город.
Шемхет шла, и мысли ее были очень плоскими. Она вдруг изумилась расстоянию между храмом и дворцом – она ходила им часто, и никогда путь не казался ей таким долгим. В какой-то момент она поверила, что ей не дойти: ноги плохо слушались. Она ждала, что воины будут ее подгонять – им не терпелось кому-то отдать ее и забыть поскорее о ней, как о неприятном, но необходимом деле, она это видела, но не могла идти быстрее.
Вдруг перед ними возник отряд из шести воинов, и самый маленький из них сказал голосом ее двоюродного брата, сына Нериглисара Лабаши:
– Передайте нам царевну Шемхет, чтобы мы могли сопроводить ее к царю.
– При всем уважении, царевич, не можем передать вам девицу. Нам велено привести ее прямо в круглый зал.
– Хорошо, – сказал Лабаши. Голос у него начал ломаться, но он еще говорил высоко – ему только исполнилось шестнадцать лет. – Я пойду с вами. И хочу поговорить с сестрой.
Капитан сделал жест рукой и слегка поклонился, предлагая Лабаши занять место во главе колонны. Лабаши потянул Шемхет за руку, и она пошла впереди, рядом с ним. Воины следовали на некотором отдалении.
– Запоминай, – сказал негромко Лабаши, и глаза у него были большие и очень виноватые, – запоминай слова: «Амель-Мардук был слабый царь, и поэтому он был убит, ибо заслуживал смерти». Если тебя спросят о нем или о моем отце, говори только их.
Шемхет остановилась. Но Лабаши потянул ее за руку, и она снова пошла, слушая, как он тихо говорит, почти не шевеля губами:
– Я тебя случайно встретил, но хочу помочь. Не привлекай внимания, и так очень многие смотрят на нас. Если спросят, кто ты, отвечай сначала, что дочь рабыни, а потом – что жрица Эрешкигаль. Не говори, что ты дочь покойного царя, все это и так знают, но им важно, как ты ответишь. Они… говорили мне, что тебя и других сестер не тронут, но хорошенько запомни все, что я тебе сказал. Ты поняла?
