Девочка моя…
Прикусываю ребро ладони, чтобы не сорваться на всхлипы и крик. Мои эмоции никому не нужны, Сабиров как непробиваемая стена, но раз он везет меня с собой, есть шанс, что Лею не бросит, что согласится на то, что от него просят.
Жаль, у мужчин нет отцовских инстинктов, это женщина готова защищать своего дитеныша как разъяренная волчица еще с того самого момента, как только узнает, что беременна.
Уже после того, как я увидела на тесте две полоски, я чувствовала себя мамой. Не будущей, а настоящей, вот прямо в тот самый миг, когда проявилась тонкая вторая полоса. Трясет всю, смотришь и не веришь, только доли секунд прошли, но уже — мама. Со всеми вытекающими.
Чтобы стать отцом, нужно еще постараться.
На трассе темно, я смотрю в окно, но вижу лишь свое нечеткое отражение. Тихо, даже музыка не играет, ни радио, только мощный движок шумит. От усталости тянет не открывать глаза, и я, наплевав на правила безопасности, наклоняюсь на бок. Голова такая тяжелая, не могу больше держаться.
Кожа сидений холодит щеку, я смотрю вперед, между двух передних кресел, на разукрашенную огнями автомобильную панель. А еще я вижу профиль, мужской, красивый.
Я когда-то так тебя любила, Сабиров, что думала: если наступит день без тебя, то я умру. Не выдержу разлуки, не смогу.
Но день наступал, за ним второй, они превращались в месяц, и я справилась. Дочка сделала меня сильнее, и я обещала ей, что не подведу.
Сабиров, словно чувствуя, что я разглядываю его, оборачивается ко мне. Я вижу, как в темноте блестят его глаза, мне кажется, сейчас он что-нибудь мне скажет. Что спасет Лею и все будет хорошо, и я смогу расправить сведенные плечи и расцепить зубы, пока не смолола их в крошку.
Но он отводит взгляд, отворачивается, точно смотреть ему на меня тошно и говорить противно.
Да, Карина, не стоит забывать, на тебе маркировка крупными буквами: предательница, неси свой крест и не надейся на индульгенцию. Не с ним.
Машина сбавляет скорость, мы останавливаемся возле ворот, дожидаясь, когда те откроются. Я не понимаю, где нахожусь, да и вряд ли мне это понадобится.
— Выходи, — не дождавшись, когда стихнет двигатель, Арслан первым покидает автомобиль, я принимаю вертикальное положение, ощущая как сильно кружится голова. Нащупываю ручку, тяну ее на себя — я больше не его принцесса, справляться приходится как-то самой.
Автомобиль высокий, я неловко вываливаюсь из него, подворачивая ногу, вскрикиваю от неожиданной простреливающей боли. Черт, лишь бы не перелом!
На глазах тут же наворачиваются слезы, боль я никогда терпеть не могла и не умела, и роды, несмотря на счастливый конец, я не могу вспоминать: я думала умру там, прямо в родильном зале.
Арслан останавливается, оглядываясь на меня, я быстро вытираю набежавшие слезы тыльной стороной ладони и шагаю вперед. Да, переоценила я свои способности, каждый шаг — адская боль, я ступаю едва-едва, а нога распухает прямо на глазах.
— Что с тобой? — холодным голосом спрашивает он. Может, думает, что я специально? На жалость давлю?
Да и давила бы, если бы это помогло. Ради Леи — я бы в ноги кланялась хоть ему, хоть самому черту. Впрочем, сейчас эти два слова почти синонимы.
— Неудачная стыковка с землей.
— Все пытаешься шутить, — он отворачивается и не дожидаясь, пока я дойду, заходит в дом первым. Смотрю вслед его удаляющейся спине, и понимаю, что наказана за дело.
