Весна100 - страница 5

– Эй, – я постарался это произнести ласково, – похуй, прорвёмся.

Я даже скорчил некое подобие улыбки, произнося это, но в ответ получил лишь сдержанное:

– Угу…

Мы ещё немного посидели, пока не похолодало. После, выбросив весь мусор в раскуроченную урну, я повёл Иру домой. Одновременно с этим я в полной мере ощутил, что алкоголь полноценно ударил мне в голову.

Обратно мы шли, немного покачиваясь, тем же маршрутом. Я опять ни о чём не думал, но уже с какой-то едва уловимой тревогой. На душе было как-то гадко, но я не понимал, почему. Вот мы снова проходили возле галереи. Снова её рука была в моей. Такая же холодная и тонкая. И всё тот же уставший взгляд на её лице. Наконец я понял, что именно почувствовал. Мне нестерпимо захотелось порадовать свою подругу.

– А знаешь, – я почувствовал, как косноязычно выговариваю слова, но тем не менее продолжил, – всё не так уж и плохо, как мы себе рисуем.

Ира остановилась и посмотрела на меня с недоумением.

– Всякий раз, когда мы видимся, мне комфортно. Я чувствую себя понятым. Мне кажется, это взаимно, раз ты каждый раз выходишь со мной посидеть.

Ира приподняла край губы в нарочито печальной улыбке, и опустила глаза:

– Да, в том-то и дело, что только ты меня понимаешь…

– Ну хочешь, – я резко развёл руками, – я не знаю, я… Я могу… Бля…

Я огляделся по сторонам. Захотелось совершить какую-то влюблённую глупость, лишь бы отвлечь Иру от её печали. Мой взгляд зацепился за пустой постамент у стены галереи, который был метрах в семи от нас. Не говоря ни слова, я направился к нему. Подойдя вплотную, я, зачем-то, смахнул снег, который тонким слоем запорошил верхушку пьедестала, а затем начал на него неловко взбираться.

– Ты чего делаешь?! – Ира была в изумлении.

Встав на постамент, я, пошатываясь от выпитого ранее, обратился к Ире:

– Ты ведь хотела услышать мои стихи…

Взгляд Иры резко сменился. Он всё ещё не был радостным, но усталость в глазах сменилась чем-то вроде надежды.

– Есть стих, который я сочинил после одной из наших посиделок. Он о нашем взгляде на мир. Но в нём есть намёк на спасение…

Я достал телефон, намереваясь прочитать стихотворение, но он, сука, сел. Выбора у меня уже не было, а потому пришлось рассказывать по памяти:

Тысячи лиц и тысячи судеб,

Видны в жёлтых глазах,

Равнодушных домов.

Как в фасеточных, смутных,

Безфокусных линзах –

Сотни безвкусных проекций о том…

Как все жаждут жизни?

Ждут в ней успех,

Желают быть частью,

Но быть выше всех.

И крысиные возни,

Ссоры, сплетни и спех –

Лишь шаги к тому счастью?

На мой взгляд только смех…

Быть частью гонки за данность…

Пять минут собирать воздух в кулёк,

Чтобы перед смертью сделать сладостный вдох…

Победителем будет проигравший.

Не тот, кто терпел и, позже всех слёг,

Или – вдохнув полной грудью пакет рано – сдох,

Ведь сама игра – это глупость.

Я не боюсь смерти, я боюсь играть в жизнь.

Где товары: пот, слёзы и кровь бегунов,

Завёрнутые в упаковки.

Само участие в марафоне как высшая честь,

И валюта есть время по итогам кругов,

За вычетом любой остановки…

Потому выходные как сладостный приз,

А главная цель – это пенсия.

Дожить до жизни, вот так сюр-приз,

На котором кончается песня.

Оттого так хочу уверовать в Бога -

Иметь силу покорно терпеть этот свет.

Что жизнь будет там, а тут лишь дорога.

Уж сколько веков люди жрут этот бред?

Ведь страшно признать, что потом пустота,

И тот миг света, что жизнь нам дала,