В этот момент в сенях скрипнуло, послышался шум и голоса.
Игорь Олегович прервался и напряжённо сгорбился. Через минуту в дверях показалось виноватое лицо Василисы.
– Простите, – она замялась. – Это Яшка, сына приятель. Вот, творога свежего принёс. Заботится.
Старик скривил бледный рот и кивнул жене:
– Скажи, не время теперь. Занят я. Пусть позднее зайдёт.
Он смутился и сжал сухие ладони, вслушиваясь в звук удаляющихся от дома шагов.
По его печальному лицу вдруг пробежала живая волна, и бледные губы прошамкали:
– Возможно, пленные, что в том отряде служили, некоторые тайные сведения сюда вывезли. Я прикину, где об этом может быть… – он замолчал, но вскоре кивнул, будто что-то вспомнив. – Вот что думаю, японцы ведь буддисты, а в тяжкие времена религия обычно сплачивает. В наших-то местах дацан лишь возле Тэгды.
Старик громко постучал ложечкой о край чашки, будто подтверждая свои слова.
– Да, да, – вздохнул он, перехватив удивлённый взгляд Лёни, – где знахарки Алимы дом. Именно там. И ещё, – он прищурил тусклые глаза, – ты ведь знаешь про «бурятское чудо»? Про ламу, что в Иволгинском дацане лет как сто лежит нетленно, словно в анабиозе? Так вот… Есть разные догадки и кое-какие работы биохимиков. Они исследовали, какие препараты так действуют на организм человека, чтобы его отключить и держать живым без воды и пищи, а потом опять включить. Некоторые считают, что и в Маньчжурии тоже проводили подобные эксперименты.
– Звучит как фантастика, – Леонид пожал плечами.
– Да оно ведь как… – Игорь Олегович качнулся на стуле, словно нахохлившийся филин на ветке. – Фантасты про подводные лодки и летающие аппараты в книгах писали, а народ потешался над теми выдумками, вот теперь этим никого не удивишь. Так и биохимия. Во многих травах и минералах такое содержится, что мы до сих пор и половины не знаем… Всё ведь может быть и ядом, и лекарством – в зависимости от дозы и сочетаний.
Катя, чутко следившая за беседой, напряглась. Она вспомнила рассказы бабы Стёпы о местных травах, таинственных рецептах, что наперекор диагнозам медиков отменяли суровый приговор судьбы. Знахарки приходили к ним на ферму за песцовой желчью, её использовали в мазях от многих недугов. В детских ночных разговорах Светка порой с дрожью рассказывала страшные истории: «Я слышала, бабки шептались, что сатанисты туда, в эти настойки, кровь умерших людей добавляют…»
А бешень-трава… Сама ведь когда-то напоила Колю заговорённым отваром. Что это было? Колдовство? Действие трав? Или то и другое вместе?
– Ну что ж, – Лёня встал. – Подумайте и опишите полнее, что знаете. И про те лагеря… Где и с кем об этом можно поговорить. Вы поняли, что мне надо. Лишней никакая информация не будет. А нам пора.
Он пожал Игорю Олеговичу руку, кивнул Кате и порывисто открыл дверь в сени. Оттуда повеяло кислым молоком – Василиса что-то переливала из ведра в банки.
Выйдя на крыльцо, Катя махнула Лёне, мол, иди, а сама вернулась в дом. Бесшумно войдя в сени, она прислушалась. Обрывки слов Василисы толкались в стены: «менты проклятые», «гады», «вынюхивают».
Открыв дверь, Катя извинилась и указала на забытый ею шарф. Она подхватила его со стула и с невинной улыбкой удалилась.
– Зачем возвращалась? – Леонид остановил на ней удивлённый взгляд.
– Да шарф забыла, – бросила Катя, – а ещё хотела услышать, что они о нас говорят. Пара слов о гостях – обычно первая реакция сразу после их ухода. А вот почему такой образованный человек живёт в убогом домишке? Профессор ведь, в универе преподавал.
