Одиннадцатый «Б» класс внимал словам своего педагога в абсолютной тишине.
– Лера, встань из-за парты, – обратилась Апача к Скворцовой Лере.
Лера встала.
– Итак, – продолжила Апача, – представим, что первый закон Ньютона справедлив с позиции наблюдения Леры. Килин, что гласит первый закон Ньютона?
Киля ничего не ответил. Смирившись со своей участью, он просто разглядывал то тёмный пол класса, то свои светлые кроссовки, то рогатого оленя на свитере Леры Скворцовой.
– Скворцова, что гласит первый закон Ньютона? – обратилась Апача к Лере.
– Первый закон гласит: если действие всех сил, действующих на тело, скомпенсировано, то это тело находится в состоянии покоя или прямолинейного равномерного движения, – ответила Лера.
– Допустим, Скворцова, что так оно и есть, – произнесла Апача. – Допустим, что ты, Килин, – тело, которое движется. Двигайся, Килин.
– Как двигаться? – раздражённо переспросил Киля.
– Прямолинейно и равномерно, – пояснила Апача. – Иди прямо, вдоль доски. Ну же, смелее, Килин!
Киля начал двигаться, а учительница снова продолжила рассказ:
– Легко видеть, что если существует такая площадка для наблюдения, как Скворцова, то существует ещё и бесчисленное множество других, аналогичных площадок. Это может быть и Иванова, и Петров, и Хаджимуратова, а может быть даже и Винтер.
Все названные фамилии, включая и мою, подобно нажатым клавишам рояля, поочерёдно вжались в парты. Тамара Викторовна, довольная взятым аккордом, продолжила:
– Для удобства назовём Леру Скворцову «неподвижным центром мира». Представим, что этот наш «центр» покоится. Все представили? Винтер, представил?
– Да, – ответил я и без промедления встал из-за парты.
– Как ты думаешь, Винтер, с точки зрения ньютоновской динамики, Скворцова, будучи центром мира, может двигаться?
– Может, – чётко ответил я.
– Почему ты так думаешь? – спросила учительница.
– Почему нет, – сказал я.
– У тебя хорошая интуиция, Винтер, – заметила Апача и продолжила: – С точки зрения ньютоновской системы абсолютно безразлично, находится Скворцова в состоянии покоя или движется прямолинейно и равномерно, как, например, сейчас Килин. Для системы это одно и то же.
– Двигаться? – спросила Лера, предугадывая учительское задание.
– Нет, Лера, ты стой на месте, – сказала Апача. – А вот Винтер пусть двигается. Начинай, Винтер!
Я вытянул руки в стороны и начал идти вдоль стены, подобно канатоходцу. Лера взглянула на меня и улыбнулась. Увидев подаренную мне улыбку, низкорослый Киля вдруг остановился, точнее даже встал возле доски как вкопанный.
– Килин, а ты чего застыл? – взбодрила Килю учительница. – Двигаемся, двигаемся.
Киля, подобно компактному штурмовику-перехватчику, заходящему снизу для атаки высоколетящего бомбардировщика, то есть меня, продолжил своё перемещение вдоль доски, сместив вектор движения в мою сторону.
– С помощью элементарных операций сложения или вычитания нетрудно доказать, – сказала Апача, – что тело, то есть Килин, двигающееся относительно центра мира, то есть Скворцовой, будет равномерно перемещаться и относительно другой площадки, то есть Винтера, но…
Апача подняла указательный палец к потолку и после небольшой паузы продолжила:
– И с точки зрения Винтера все законы динамики Ньютона будут тоже справедливы. Другими словами, абсолютно невозможно определить, кто здесь движется, а кто покоится, и где вообще находится этот наш центр мира. Центр мира нельзя установить в рамках системы Ньютона, его можно только постулировать. То есть мы с вами можем договориться, что Скворцова покоится, а Килин и Винтер движутся относительно неё, или Килин покоится – стой, Килин, – а Скворцова и Винтер движутся.
