«Ржавый Трос» на Доке 14-Б был не кофейней. Это был сарай, забитый в щель между полуразрушенными портовыми ангарами эпохи Второго Потопа. Воздух здесь был густым, как бульон: запах мазута, ржавого металла, соленого ветра с залива и чего-то еще – дешевого синтетического белка и пота. Не «НейроСкан» с его озоновой стерильностью. Здесь пахло изнанкой города, его кишками.
Юля чувствовала себя белой вороной. Ее строгий серый медицинский костюм, пусть и без логотипов, кричал «не местная». Ее чистая кожа, осанка – все выдавало обитателя стеклянных башен Центрального. На нее косились. Угрюмые докеры с имплантами-усилителями, прошитыми кустарными шрамами. Худые курьеры на гравициклах, закутанные в неопрен. Тени, сливающиеся с тенями ржавых контейнеров. Она подняла воротник, стараясь казаться меньше, незаметнее.
«Ржавый Трос» оказался капсулой из гофрированного металла, втиснутой между стен ангаров. Внутри – полумрак, пропахший старым маслом и перегоревшей плазмой ламп. Столы – грубо сваренные из обрезков труб. Стулья – ящики. Барная стойка – списанный корабельный щит управления, на котором стоял допотопный эспрессо-автомат, шипящий и плюющийся паром. Клиентура соответствовала месту: люди с серыми лицами, разговоры вполголоса, взгляды, скользящие по ней с холодным любопытством.
Она выбрала столик в дальнем углу, спиной к стене. Поставила перед собой стакан мутной жидкости, которую бармен назвал «кофе». Пальцы нервно перебирали край стола, нащупывая зазубрины ржавчины. Время тянулось как раскаленная смола. Каждый скрип двери заставлял ее вздрагивать. Null_Sec_Shadow. Кто он? Наемник? Шантажист? Сумасшедший? Или… единственный, кто видит ту же чуму?
Сигнал пришел не через сеть. Старый таксофон на стене, покрытый граффити и жиром, вдруг зазвонил пронзительным, дребезжащим звонком. Все в «Ржавом Тросе» на секунду замолчали, повернув головы. Юля почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она подошла, подняла тяжелую, липкую трубку.
«Угол. За автоматом. Не смотрите прямо.» – голос был искаженным, электронным, без пола и возраста. Но в нем была… усталость? Недосып?
Юля медленно повернулась. За гудящим эспрессо-автоматом, в тени, сидел человек. Он сливался с полумраком: темная, немаркая куртка с поднятым капюшоном, низко надвинутая кепка с затемненным козырьком. Лица не было видно, только руки – длинные, нервные пальцы, обвитые проводами импровизированного нейро-браслета, барабанившие по грязной столешнице. Перед ним стоял такой же стакан мутной жижи.
Она подошла, села напротив. Между ними висел запах старого масла и молчаливой угрозы.
«Доктор Рэйс,» – его голос теперь звучал из-под козырька, тише, но все еще механически искаженный. Натуральный? Или фильтр? – «Спасибо, что пришли. Рискованно.»
«Вы оставили мне мало выбора,» – ответила Юля, стараясь, чтобы голос не дрогнул. «И вы знаете мое имя. Это нечестно.»
Тень под козырьком, кажется, шевельнулась. Намек на ухмылку? «В сетях нет честности, доктор. Есть уязвимости и доступ. Вы светитесь тревогой в протоколах „НейроСкан“ как маяк. Ваши запросы по „Омега“ … очень специфичны. Корпоративным паукам это не понравится.»
Юля почувствовала, как холодок страха сменяется жаром гнева. «Что вы хотите? Денег? Или вы из „АйСистемс“? Проверка на лояльность?»
Резкий, сухой звук, похожий на кашель или короткий смешок. «Деньги? „АйСистемс“? Нет, доктор. Я хочу понять, что вы видите. И показать, что вижу я.» Он наклонился чуть вперед. В щели между козырьком и воротником куртки мелькнули усталые глаза. Очень острые. Очень живые. И очень напуганные. «Расскажите. Про ваших… архитекторов.»
