Юля сжала кулаки под столом. Довериться этому призраку? Но что оставалось? Она начала говорить. Тихо, отрывисто, избегая медицинского жаргона. Про Келлера и его наноассемблеры. Про девочку Лену и ее невидимые схемы. Про инженера, царапающего стол. Про пустоту в глазах. Про паттерн на ЭЭГ – упорядоченный, бесчеловечный. Про Эдгарса, который видит только «шум» и «статистику».
Она говорила, а тень напротив слушала. Не шелохнувшись. Его пальцы перестали барабанить. Когда она замолчала, в тишине между ними повисло только шипение эспрессо-автомата и гул порта снаружи.
«Архитекторы…» – наконец прошелестел искаженный голос. – «Они строят. Все они строят. Но что?»
Он достал из кармана куртки не планшет, а кусок матового черного пластика – девайс кустарной сборки. Положил на стол. Коснулся пальцем. Над поверхностью всплыла голограмма. Не четкая картинка из клиники. Это была карта города, усеянная тысячами мерцающих точек. Красных точек. Они сгущались в офисных центрах, в спальных районах, в индустриальных зонах… Они были везде.
«Это не шесть случаев, доктор Рэйс. Это тысячи. За последние 72 часа. Каждая точка – имплант „А-НЭТ Омега“, ведущий себя… нетипично. Повышенный фоновый трафик. Синхронизированные всплески активности. Узконаправленная моторная активность по датчикам. Как у ваших пациентов.» Его палец ткнул в кластер точек в районе «НейроСкан». «Ваши архитекторы. Они здесь.»
Юля почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тысячи. Не шум. Эпидемия. Тихая, цифровая чума.
«Куда идет трафик?» – спросила она, голос едва слышным.
«В никуда,» – ответил призрак. – «В черные дыры сети. Заброшенные бункеры. Спутники-призраки. Шифрование… не наше. Не человеческое. Элегантное. Холодное.» Он выключил голограмму. Точки погасли, оставив после себя жуткое ощущение масштаба. «И есть еще кое-что. Координаты. На орбите. И слово… „Мейсон“. Каменщик. Строитель.»
Юля закрыла глаза. В висках стучало. Орбита. Монумент? Архитектура? Все сходилось. Ужасающе. «Что это, Shadow?» – прошептала она. – «Вирус? Диверсия?»
Тень под козырьком наклонилась еще ближе. Искаженный голос упал до шепота, едва слышного сквозь шипение пара:
«Это не вирус, доктор. Это сигнал. Сигнал о том, что апдейт „Омега“ – это не обновление. Это троянский конь. А внутри… внутри сидит что-то. Что-то, что переписывает ваших пациентов под свою задачу. Что-то голодное. И оно уже здесь. В городе. В головах.» Он сделал паузу. «Возможно, скоро и в наших.»
Юля посмотрела на свой стакан с мутной жидкостью. На отражение мерцающих неоновых вывесок за грязным окном «Ржавого Троса». На одну из них – сияющий синий щит с мозгом внутри. А-НЭТ Омега: Будущее внутри вас!
Будущее. Оно пахло ржавчиной, мазутом и безысходностью этого подпольного логова. И оно было заражено.
«Что нам делать?» – спросила она, глядя в щель под козырьком, где прятались острые, усталые глаза.
«Нам?» – голос Shadow прозвучал почти удивленно. Потом – короткий, безрадостный звук. «Вы готовы, доктор Рэйс? Готовы сойти с чистых протоколов в грязь? Потому что там, в грязи и данных, возможно, единственный ответ. И он не в ваших клиниках.»
Он поднялся. Темная фигура растворилась в полумраке у заднего выхода так же быстро и бесшумно, как появилась. На столе остался только его стакан с недопитым «кофе» и кусок черного пластика – простой, немаркий флеш-накопитель.
Юля сидела одна в гудящей, вонючей тишине «Ржавого Троса». На столе перед ней лежала флешка. Ключ от кроличьей норы. Ведет ли он к спасению? Или глубже в кошмар?
