***
«Мой дорогой ученик, я пишу это с надеждой, что мы свидимся на том свете», – мужская рука красиво выводила слова пером по пергаменту.
Устало зачесав пепельные волосы, демон прикрыл воспаленные глаза. С тех пор как его дорогой мальчик погиб, это поместье утратило единственный лучик света. Он привычно качнулся на своем кресле-качалке, провел рукой по недовязанному шарфу. Он продолжал вязать их, хотя больше не было для кого. Тяжелый вздох сорвался с его губ, и он потянулся к бутылке, стоящей на столе, где еще девять месяцев назад старательно учился Нортон. Приложившись к горлышку, Лоренс зажмурился и сделал несколько глотков. Едкая пекучая жидкость обожгла горло, заставив слезы потечь по щекам.
«Кажется, что с твоего упокоения прошли столетия. Без тебя стало совсем пусто. Я все пишу эти письма и надеюсь, что однажды ты их прочитаешь. Что однажды ты зайдешь в свою комнату, пока я пишу их, и улыбнешься своей самой печальной улыбкой на свете».
Новый глоток оказался больше обычного, и, не рассчитав, мужчина пролил пару капель на бумагу. В голове уже помутнело от количества выпивки. То тут, то там стояли пустые банки из-под коньяка и виски.
– Черт! Вот же… – он устало потер отросшую неопрятную бороду и вернулся к письму.
«Твоя сестренка была передана в руки доверенных людей. Ты сможешь найти их в маленькой деревушке, если пойдешь от поместья на юг. В самой первой по дороге после руин. Не ошибешься. Семья носит фамилию Рейнард – старые ремесленники.»
Взгляд мужчины заскользил по комнате мальчика, цепляясь за засохшие цветы в вазе. Он так и не решился убрать их.
«Обещаю с наступлением весны подарить тебе новые цветы.» – писать становилось все труднее. – «После того ритуала род Гемоку стал больше не нужен, и мы боимся, что скоро нас отправят следом за нашими порабощенными товарищами. Так нам и надо. Никто не должен был так поступать с тобой. Лучше бы мы тогда погибли вместе, мой маленький друг.»
Он больше не смог писать дальше. В глазах двоилось – то ли от количества спиртного, то ли от слез, что подступили к глазам. Стол Нортона был завален грязными пергаментами, пропитанными смрадом алкоголя. Ему бы и самому не помешало помыться. Праздников больше не было, погреб валился от выпивки, и Лоренс активно помогал опустошать его. Чувство вины грызло его с тех самых пор, как Нортон покинул мир живых.
Дни и ночи слились в один бесконечный цикл. Он засыпал прямо на столе ученика, но каждый раз его преследовали кошмары. Тот самый сон, который он видел вновь и вновь, возвращал его в злополучный день. День, когда его мальчика забрали. Он оборачивался, тянул свои тонкие, изможденные ручонки, кричал, но Лоренс стоял, не двигаясь. Слышал его крик, но не мог ничего сделать. Когти графа впивались в плечи мужчины, разрывали плоть, но он оставался неподвижным.
Пошатнувшись, мужчина отодвинул кресло-качалку, которое приволок сюда. За окном уже садились Селена и Мира, а он все еще загрязнял своим присутствием эту сокровенную комнату. Чувство вины вновь ударило его изнутри, заставляя бежать, прятаться от собственных мыслей. Потеряв равновесие, он больно стукнулся рогами о стену, но не остановился, продолжая двигаться. На негнущихся ногах Лоренс попетлял к своим покоям, надеясь, что эта ночь наконец закончится.
