Глава 3. Операция "Антон Костин"
Три дня спустя Эдвард и Рудольф наконец составили план. Теперь эльф ждал подтверждения от МОЗ и целыми днями не выходил из квартиры Стоминой, чтобы не засветиться.
Он коротал время за просмотром развлекательных телевизионных передач на одном из трёх каналов, что ловила антенна. Для Гордона это было даже много, ведь во Внутреннем мире телевидение было мало развито: одни только новости, да редкие кинокартины сомнительного качества. В А̒рдхоне больше любили театры и живое представление, плюс из-за электромагнитных особенностей их измерения, радио- и телесигналы часто пропадали. Другое дело огромный медиамир Внешнего мира! Передачи, фильмы, викторины, концерты. Эдварду казалось, что через экран телевизора он подсматривает за странными незнакомцами, которые прежде казались ему чудаковатыми и недалёкими, а теперь выясняется, что они такие же люди, как он: живые, глубокие, со своими мечтами и надеждами, со своей болью и страхами.
Наконец появился курьер и протянул эльфу сразу два конверта. В одном из них было зашифрованное послание от МОЗ, где сообщалось, что их с Рудольфом план одобрен. А второе письмо было личное, присланное из Пада̒нии, страны Внутреннего мира, почти совпадающей через пространственную завесу с Италией. Оно было подписано знакомым почерком, и принадлежал этот почерк человеку, который был последним, с кем Эдвард хотел бы сейчас вести переписку. Почерком Рафаэля Ра̒бвеля.
Эдвард с силой сжал губы и грубо распечатал конверт:
«Привет, Эдвард, звоню тебе уже какую неделю, но никак не могу застать дома. Твоя мама говорит, что ты в отъезде. Есть к тебе срочное дело, поэтому позвони мне как можно скорее.
Я всё ещё не исчерпал поток благодарности в твой адрес и помню, что ты сделал для нас с Адель. Надеюсь, ты уже не злишься. Как говорят в Падании: «Настоящий друг стоит сокровища!»
Всегда преданный тебе Рафаэль Рабвель»
«Преданный тебе», Гордон так и видел взамен этих слов – «предавший тебя».
Что же Рабвелю могло от него понадобиться? Ещё до того, как эльф распечатал письмо, он был уверен, что разорвёт его и не станет отвечать, неважно, что именно так поспешно хотел сообщить ему Рабвель. Но теперь, когда письмо было прочитано, и каждое слово и каждый слог буквально кричали задорным и весёлым голосом Рафаэля, имевшим столь же сильное чарующее воздействие, как и голос его матери, Эдвард всё больше и больше смягчался, попадая под некие чары, суть которых он прекрасно знал, будучи сведущим в делах духовных, но по неведомой ему причине бороться с которыми не хотел.
– Что ж, будь по-твоему, Рафаэль, – зачем-то прошептал он вслух и постучал в комнату хозяйки квартиры.
Елена Стомина была очень серьёзной немногословной девушкой, простоватой на вид. Гордон уже знал, что помимо основной работы логопедом в детском саду, в выходные Елена подрабатывала официанткой в ресторане. Она всегда была уставшая и невыспавшаяся, казалось, всё вокруг даётся ей с трудом. Эдвард то и дело ловил обрывки её телефонных разговоров с подругами, где она жаловалась на трудных детей в садике, конфликты с родителями или на пьяных клиентов в ресторане. Эдварду порой было жаль её, жаль её душу, которую он читал как открытую книгу.
В тот момент в Советском Союзе перестройка уже началась и копить деньги было не так стыдно, как десятилетия назад. Елена, несмотря на редкое общение со своим отцом, живущим в Валдарии, унаследовала не только внешнее сходство с ним, но и более либеральные взгляды на жизнь, совершенно несвойственные комсомолке, которой она, несомненно, была. Так что Елена не стеснялась мечтать о лучшей жизни. Её отец был бы рад оказать дочери любую помощь, но девушка гордо её отвергала, бессознательно проявляя тем самым солидарность с решением матери, вычеркнуть его из их жизни.
