Да… А вы говорите, что тот опыт больше не пригодится. Никакой опыт лишним не бывает…
Перед уходом я подошел к своему Михалеву. Он общался с будущим однополчанином в лице офицера, прибывшим из войск за молодым пополнением. Парень общительный, не пропадет, подумал я, увидев эту картину. Михалеву было явно не до меня, я у него был уже в прошлом. Поэтому я просто кивнул ему и пошел.
Михалев зашел к нам в отделение через год, когда приехал в отпуск. Собирался поступать в военное училище…
…К обеду я вернулся, чем сильно удивил подполковника Конева.
Как он мне потом рассказал, этот демарш родителей призывника был ожидаем. Конев даже просил у военкома служебный уазик для доставки строптивого призывника на сборный пункт, но полковник Киселев ответил, что, когда призывник станет генералом, тогда уазик даст. А пока нет. Пока посмотрит, как с этой ситуацией справится новый офицер.
Родители Михалева были в ярости. На следующий день мать призывника пришла к военкому с жалобой на меня, хитростью заманившего их сына в армию. В ответ полковник Киселев прочитал ей нудную, а это он умел, лекцию о требованиях законодательства по вопросам призыва граждан на военную службу. Когда она продолжила настаивать на злодеяниях нашего военкомата, как составной части беспредела в армии, Киселев ее просто выгнал. Она продолжала еще некоторое время жаловаться в различные инстанции, но потом как-то успокоилась.
Михалев – старший в тот раз с женой не пришел, но мы с ним иногда встречались по утрам, когда я шел на службу, а он, видимо, на работу. Вначале Михалев неприязненно косился, но потом, месяца через три, подошел ко мне и удивленно сообщил, что сыну в армии нравится. Его нормально приняли в учебном подразделении, он даже прислал фотографию. Руки-ноги были на штатном месте, синяков не видно.
Можно было бы, наверное, сказать ему что-нибудь с укором, вроде: «Ну вот, видите!», или «Я же вам говорил», но я просто пожал ему руку и пошел…
– В феврале поедешь в Саратов, – сказал мне военком полковник Киселев на утреннем совещании в понедельник. Дело было в начале декабря 1993-го года. И, хотя до февраля было еще далеко, я не обрадовался. Я вообще мало радуюсь, когда узнаю, что мне надо куда-то ехать.
– В Саратов? – переспросил я. – Опять командировка?
В июле меня отправили в командировку в Тверь. Сопровождал школьников в Тверское суворовское училище для сдачи вступительных экзаменов. Тогда эта обязанность возлагалась на военкоматы.
Школьников было девять. Кроме меня, каждого из них эскортировала родня, от двух до пяти человек. Все с чемоданами и баулами. У меня было ощущение, что я сопровождаю переселенцев-беженцев, особенно когда в Москве этот табор перемещался с вокзала на вокзал. Потом еще неделю там (в училище) жил, пока ребята сдавали экзамены. Было два экзамена, плюс физо. Конкурс был очень большой, и из наших девяти ребят поступил только один. Не поступивших разобрали родители и, очень недовольные, уехали. Потом уехал и я. В общем, командировка была не особенно сложная, но соскучиться по ним я все равно не успел. Хотя в Тверь – это рядом совсем, можно и съездить. А Саратов почти на другой планете, в Приволжском военном округе…
– На учебу, – пояснил военком, – там учебный центр находится. Будешь призывной работе учиться. Выучишься, приедешь оттуда и будешь нас учить передовым методам. А то сам знаешь, мы до всего тут доходим… Эмпирическим путем.
