– Сегодня лучше, чем в прошлый раз, – объявила мне свой вердикт бабка, – в прошлый раз, помнишь, вундеркинд, Голубицкая спряталась и не хотела выходить?
– Помню, – подтвердил я, взяв ее под руку и выводя из военкомата. А то она хотела еще «разок» пробежаться по этажам, проверить…
Мы вышли с ней во двор, и пошли к воротам.
– Полина Васильевна, – вдруг вспомнил я, – вы ведь Грачева по паспорту?
– Ну, – умиротворенно отозвалась баба Поля.
– А фамилия – Мальгина, ничего вам не говорит?
– Почему не говорит, говорит. Моя девичья фамилия, а что?
– Ваша девичья фамилия – Мальгина? – я остановился и обернулся к ней.
– Мальгина, – весело подтвердила Полина Васильевна. – А что ты застыл, будто Ельцина увидел?
– Так. Мальгина, – я не двигался с места, хотя баба Поля почти тащила меня к выходу. Ей хотелось оценить, насколько далеко эвакуировался личный состав (мы в таких случаях выходили в сквер рядом с военкоматом).
– А тебе что за дело до моей девичьей фамилии? – поинтересовалась она, – была Мальгина, в 46-м вышла замуж и стала Грачевой.
– Понятно. А Сергей Васильевич Мальгин вам кем-нибудь приходится?
– Сережа? – она резко повернулась ко мне и ухватила меня за рукав кителя.
– Это ваш брат?
– Сережка, брат мой, – она исподлобья смотрела на меня. – Он погиб на войне, в 42-м. Похоронку я здесь, у вас получала.
– Не похоронку, наверное, а извещение о том, что ваш брат пропал без вести, так?
– Так. Он… жив? – она с такой надеждой посмотрела на меня, что перехватило дыхание.
– Нет, Полина Васильевна, он погиб, – сказал я. – Погиб, как герой, в бою под Ленинградом.
Она сникла, сгорбилась и побрела к своему дому. Потом остановилась и повернулась ко мне.
– Где он похоронен?
– Сергей Васильевич пока не похоронен, – пояснил я. – Военно-поисковый отряд его нашел неделю назад, сообщил нам…
…Примерно через час я сидел в кабинете военкома и докладывал ему об окончании этой истории. Я довел Полину Васильевну до ее квартиры, она угостила меня чаем с мятой, которую сама выращивает на своем огородике и рассказала, как сложилась их с матерью жизнь после похоронки. Она упорно называла это извещение похоронкой, но поправлять ее я больше не стал, какая, в общем, разница. Разница, правда, была. Получившие похоронку родственники погибшего воина имели право на пенсию в размере около 50% его от денежного довольствия, а родственники пропавших без вести такое право получили только к концу 42 года, и то не все. Мать Сергея Мальгина пенсию за сына получала…
Сам Сергей Васильевич Мальгин 1920 года рождения был призван в армию осенью 1939 года. Тогда только вышел закон, по которому призывали с 19 лет (раньше с 21 года) Служил под Ленинградом, воевал в финскую войну. В январе 40-го года был ранен, лечился в одном из Ленинградских госпиталей. Мать к нему ездила. Потом в сентябре 40-года он приехал в отпуск младшим сержантом, с медалью «За отвагу». Веселый, хотя, как сержанту ему теперь предстояло служить 3 года (рядовые служили два). Она показала мне фотографию, где молодой парень в военной форме с треугольником в петлицах стоял рядом с сидящей девушкой.
– Это я с Сергеем, – кивнула она на фотографию, – фотографировались в Иваново. Я в текстильном институте училась. Сережа приехал ко мне в институт в форме с медалью. Мне все завидовали, что у меня такой брат.
Я больше смотрел не на Сергея, а на молодую Полину, в которой по решительному взгляду уже можно было угадать будущую грозу военкомата. Да и не только военкомата. Баба Полина вела войны со всеми городскими учреждениями, правда столетней она была только с военкоматом, с остальными скорей локальные конфликты.
