А ведь я знала, что стоит только попросить – и Эстэриол купит мне всё, что я захочу, независимо от того, насколько эта вещь мне нужна. А потом молча пойдёт зарабатывать нам на хлеб и новые ненужные вещи, не сказав и слова в упрёк. Именно это и сдерживало меня каждый раз, когда я видела очередную красивую безделушку.
И всё же у прилавка одного из гномов я остановилась. Застыла на месте, увидев в развале каменьев небольшой искусно огранённый золотистый топаз. Он был прозрачным, и в туманном утреннем освещении будто сам испускал свет, так напоминая цвет волос Эстэриола. Иногда, когда ясная заря заставала нас на открытом месте, я любила смотреть на его солнечные локоны, сияющие своим собственным светом в утренних лучах. Этот топаз будто сохранил в себе кусочек такого света.
Гном, завидев искренний интерес к своему товару, принялся расхваливать каменья, попутно интересуясь, какой именно мне понравился. На вид, пусть и слегка потрёпанный, я была вполне платежеспособна, поэтому он распинался, не жалея себя. Видя такое дело, Зурб подошёл ко мне, гномы глянули друг на друга и радостно раскинули руки. Продавец оказался каким-то троюродным племянником двоюродной тёти мужа сестры Зурбового отца. В общем, самый настоящий родственник, да ещё и соклановец, судя по имени! Братания проходили шумно и долго. Поговорив о своём, гномьем, четверть часа, продавец вновь поинтересовался, что мне приглянулось, я неохотно указала на камешек, понимая, что покупать всё равно не буду, но, может, хоть разрешат рассмотреть поближе?
Зурб одобрил мой выбор, и мне предложили, как хорошей подруге родственника, продать его по закупочной цене. Камень оказался дорогим даже с такой скидкой, но Зурб махнул рукой и оплатил сразу.
– Пусть подарок тебе от меня будет, Айка. На помолвку. А то что я за дядька такой, если племяшку за столько лет ни разу не порадовал, а?
Продавец с сомнением смерил меня взглядом, но спрашивать, точно ли Зурбриш уверен, что я его родственница, тактично не стал. Я растерялась, но отказываться было уже поздно, да и бесполезно, судя по взгляду гнома, поэтому я поблагодарила и краснея ушла к лавочке, где одиноко курил гномовскую трубку Эст. Получалось у него плохо, но, видимо, он тоже решил пристраститься к этой привычке. Наверное, ему казалось, что так он выглядит солиднее.
Зурб вернулся немного погодя и с гордостью сообщил, что договорился о том, чтобы нам сапоги пошили на заказ его же бывшие подмастерья, обосновавшиеся теперь в Силурской столице. Так что мы быстро сняли мерки в соседнем ряду и покинули рынок, взяв у тех же ребят пару новых штанов и рубах на смену.
К обеду небо просветлело, и вышло солнышко, преобразив город. Кусты и вьюнки, казавшиеся серыми в туманной мгле, теперь заиграли зеленью. То там, то здесь, сквозь трещины в брусчатке и стенах проглядывали мелкие цветочки, а один из домов в бедном восточном районе на окраине, куда мы забрели прогуливаясь, полностью обвил барвинок, усеяв его от крыльца до крыши синими цветами. Да, Баталон был мрачным городом, грязным, вонючим. Но каким же красивым, если смотреть по сторонам!
На обед мы вернулись домой на гномскую улицу. Она так и называлась – Гномская, я правильно угадала. Странно, и почему я не помнила этого? Ведь я была здесь в детстве, правда, в каком доме не помню, но дядька уже приводил меня сюда в гости. Сейчас это казалось сном, и так здорово было выхватывать эти обрывки воспоминаний, ловя отголоски эмоций.
