– Ни за что! – Она решительно замотала головой. – Нет, нет и нет. Мы не станем просить его о помощи.
Снова встретиться с Илаем? Снова взглянуть ему в глаза после того, как чуть было не обрекла на смерть? Одного раза с нее точно было достаточно. Пусть он все еще и считается ее мужем – все равно это было выше ее сил.
– Хорошо, – как-то уж очень охотно согласился Мэлоун. Гаруш громко каркнул, взмахнул крыльями, отчего дверца повозки стала раскачиваться из стороны в сторону. В ответ на это Мэлоун выставил руку в предупредительном жесте. – Да, не станем. Пока не поймем, что без этого не обойтись.
Кажется, ворона это обещание успокоило. Перестал махать крыльями, устраивая переполох, и на том спасибо.
Переполох…
От пришедшей в голову мысли Эстелла издала сдавленный стон.
– Больно? – снова встревожился Мэлоун.
Эстелла тут же отстранилась от протянутой руки, неловко покачнулась, но все же позволила усадить ее на землю.
– Я в порядке. Но… Если это кто-то подстроил, им лучше было бы думать, что все почти получилось. Это заставило бы действовать, но мы были бы к этому готовы.
Если. Всегда это «если». Заставляющее подозревать всех и каждого. По крайней мере, любого из тех, кто был у Ратлинов на приеме. Ведь именно тогда повредили повозку. Если повредили.
– Предлагаешь стать приманкой и посмотреть, кто придет?
Эстелла думала, он тут же начнет отговаривать от этой идеи. Скажет, что слишком опасно. Придется снова спорить и доказывать: она сама способна решить, когда стоит рискнуть.
Но ничего подобного. Он лишь кивнул, бросив:
–Я сейчас. Подожди здесь. Притворись, что потеряла сознание.
Упрашивать не понадобилось. Эстелла вполне натурально обмякла, повалилась на бок. Осталась лежать, из-под полуприкрытых век посматривая на происходящее. На то, как Мэлоун медленно, с трудом волоча ноги, направился ко все еще мнущемуся неподалеку парню из «Утреннего вестника». О чем-то быстро переговорили – у парня на лице заиграла широкая улыбка, когда Мэлоун передал ему что-то, очень напоминающее пачку купюр. Лишь на мгновение перестал улыбаться, когда сидящий у Мэлоуна на плече Гаруш предупреждающе каркнул.
Хотелось подойти и спросить, в чем дело, но пришлось лежать смирно и не вмешиваться. Да и затылок с рукой все еще болели от каждого движения. Эстелла зажмурилась в попытке хоть немного унять головокружение. А когда услышала приближающиеся шаги Мэлоуна, заставила себя на него посмотреть и спросила с нарочитым ехидством:
– За что у нас теперь газетчикам взятки дают, расскажешь?
– За поиск тех, кто оттащит повозку в укрытие подальше от чужих шаловливых ручек, – ответил Мэлоун. Только она ни на миг не поверила, что это единственная причина. Видимо почувствовав немой укор, Мэлоун объяснил полушепотом, подхватив ее на руки и унося в укутанный полумраком переулок: – За слова, которые услышат другие. Завтра все узнают нужную нам версию. «Двое не самых трезвых после праздника людей перевернулись на повозке, распугав перед этим всех, кто оказался поблизости. Сейчас оба находятся в лечебнице, а девушка и вовсе на грани, отделяющей жизнь от смерти…» Ладно, это я, кажется, увлекся. Как именно это напишут, не так важно. Главное, там будет упомянуто, где именно «изо всех сил борются за жизни пострадавших». Думаю, они сумеют приукрасить.
Услышанное не должно было понравиться. Совершенно. Ей вообще все это не должно нравиться. Но почему тогда она чувствует такое ликование?
