Гарфунклу стало любопытно, что творится на улице. Потолки были высокие, и, чтобы добраться до окна, нужно было очень высоко подпрыгнуть. К тому же стены здания были толстые, из-за чего трудно было ухватиться за стоящие вдоль середины оконного проёма прутья. Гарфункл совершил несколько неудачных попыток и, отбив о подоконник предплечья, улёгся на кровать.
Он сидел на деревянном матрасе, когда услышал, как в коридоре захлопнулась дверь. Гарфункл заглянул в кормушку – это был Саймон. Он катил перед собой тележку, на которой стоял поднос с куполовидной крышкой для блюда и прозрачная пластиковая бутылка. Прямо перед Гарфунклом, в окошке двери, появился череп с туго натянутой на него бледной кожей и вставленными в него двумя огромными глазами, которые впивались в двуликого. Дальше по коридору, во второй справа камере, обозначился ещё один зритель. Остальные две хаты, по их стороне стены, не показывали своих жильцов.
Опустела без тебя Земля.
Как мне несколько часов прожить.
Пел Саймон и резко замолчал, заметив лицо Гарфункла. Он стремительно кинулся к нему.
– Гарфункл, ты живой? – сказал Саймон, заглядывая в кормушку заключённого, тот, испугавшись, спрятался за углом. – Фу-у, как ты меня напугал. Я уже боялся, ты умер. Ты в курсе, что ты вчера весь день проспал? А? Голодный, поди? А я вот тут завтрак принёс. Фу, чем это у тебя там воняет? Ты что, уже позавтракакал? Ну ты даёшь, дружище… Гарфункл? Ну скажи хоть что-нибудь… Есть хочешь? Да или нет?.. Ну, как хочешь. К тому же я тебе всё равно ничего не приготовил. У нас здесь особое меню. Вы заказываете, я готовлю. Сам всё увидишь… Поздравьте меня, друзья! Сегодня я по-настоящему почувствовал себя полноценным! – прокричал Саймон на весь коридор, отвернувшись от двери Гарфункла. – Ведь Саймон без Гарфункла это всё равно, что… рука без пальцев, – сказал он, шевеля перед лицом своими изуродованными костяшками, в коридоре послышался смешок, далее двуликий подошёл к тележке, снял с блюда крышку и, подойдя ко второму зрителю от Гарфункла, произнёс: – Муслим, как вы просили – паштет.
Саймон вложил поднос в протянутые из окошка тощие костлявые руки.
– Муслим, – продолжал двуликий обращаться к тому же жильцу, – вам из второй половины тоже паштет приготовить или желаете что-нибудь другое?
– Нет, спасибо, Саймон. Я люблю паштет, – послышались тихие слова жильца.
– Хорошо, как скажете. Желание клиента – закон!.. Ну разве не умно придумал, а?! – воскликнул Саймон, оглядывая публику. – Взял, позавтракал печёночкой, а через полгодика она подрастёт, и опять на стол! А! разве не умно? Вы все возьмите это на заметку! Гарфункл, ты тоже! – Гарфункл сидел на полу, сжавшись от ужаса в комок. – Ну как, Муслим, вкусно?
– Ммм… – с наслаждением промычал Муслим.
– Правда, понравилось?
– Саймон, вы сегодня на высоте.
Двуликий смущённо опустил глаз.
– Спасибо, мне очень приятно. Я, если честно, до этого ни разу паштет и не готовил.
– Быть такого не может?
– Честно!
– А знаете, Саймон, я и не удивлён. Вы нам всегда готовите такие вкусные завтраки, что шеф-повара могут только мечтать об этом!
– Да ладно вам, вы преувеличиваете.
– Нет, ни капельки. Друзья, скажите!
Гарфункл услышал за дверью три разноголосые реплики: «Я люблю вас!» (в начале коридора – женщина), «Да! Да!» (справа, за стенкой Гарфункла – мужчина) и «Ну не скромничайте» (сосед напротив).
