Я старалась говорить спокойно и тихо, не повышая голос. Хотела показать, что, несмотря на юный возраст, могу адекватно и здраво рассуждать. Мужчина вздохнул и откинулся на спинку кресла, глядя на меня с прищуром.
— Поймите, Августа Константиновна, я не злодей, каким вы, вероятно, меня себе вообразили. Однако от того, насколько слаженно будет функционировать ваше производство, многое зависит. Я не мог полагаться на случай.
— И поэтому назначили управляющим своего племянника? — улыбнулась я.
Кровь прилила к лицу собеседника. Крылья носа подрагивали.
— Это не имеет значения. Он хорошо справляется со своими обязанностями. Я лично видел отчеты.
— А вот я в нем совсем не уверена.
— Вы подвергаете сомнению мой выбор? — он поднялся, подошел к окну и приоткрыл тяжелую темно-синюю портьеру, выглянув на серую улицу.
Я осталась все в том же положении, потому что знала: если поднимусь — начну нарезать круги по кабинету, а показывать волнение сейчас ни в коем случае нельзя.
— Ночью в мой дом кто-то проник, а потом я обнаружила, что из кабинета пропали бухгалтерские книги как раз за период моего отсутствия. При том накануне вечером у нас с Борисом Владимировичем состоялся не слишком приятный разговор…
Губернатор обернулся и раздраженно посмотрел на меня:
— Это на что вы сейчас намекаете?
Спокойно, Августа, спокойно. Я заставила себя медленно расправить плечи и аккуратно облокотиться на спинку кресла, с вызовом глядя на чиновника.
— Я ни на что не намекаю, Захарий Яковлевич. Констатирую факты. Книги пропали.
— Должно быть, их и не было. Возможно, Борис Владимирович работал над ними у себя дома.
Я смолчала насчет того, что точно видела их на столе вечером. И не только видела, а даже открывала, но решила оставить для более детального изучения на утро.
— Что ж, хотелось бы на них взглянуть, — процедила сквозь зубы. Силы держать себя в руках оказались на исходе.
— Я передам ему ваше пожелание. Но от того, что вы на них взглянете, ничего не поменяется. Не я принимаю законы, сударыня. Пока вы не достигнете двадцати одного года, самостоятельно управлять фабрикой не можете. Ни одна подпись, сделанная вашей рукой, не будет являться законной, как и ни одна сделка, заключенная от вашего имени. Не верите мне — узнайте у любого юриста.
Тут уж я не выдержала. Вскочила, чуть не опрокинув тяжелое кресло.
— И что же вы мне предлагаете?! — голос сорвался почти на писк. Я тотчас прикрыла глаза, успокаиваясь. Нельзя, нельзя показывать слабость. Это не делает мне чести в глазах губернатора. А сейчас нам необходимо было прийти к какому-то соглашению.
— Давайте успокоимся, Августа Константиновна, — смягчил тон губернатор. — Чаю хотите?
От чая я отказалась, но совета послушалась, несколько раз глубоко вздохнула и опустилась обратно в кресло. Мужчина последовал моему примеру.
— Я предлагаю вам целых два выхода из сложившейся ситуации, раз вы не хотите жить в пансионате.
— Внимательно вас слушаю, — вперила взгляд в губернатора.
— Можете жить в своем поместье, но до достижения вами совершеннолетия я назначу вам опекуна.
— Например, Бориса Владимировича? — съязвила я.
— Почему нет? У вас нет родственников, а он уже разобрался в специфике производства. Мог бы управлять делами от вашего имени.
— Во-первых, уж простите, не внушает он мне доверия, а во-вторых, не слишком ли он молод для опекуна?
— Ему тридцать четыре, — спокойно заметил чиновник. — Абсолютно нормальный возраст для этого.
