Много на что ругалась баба Валя, и первым виноватым всегда был Тимофеич. Потом, конечно, находились и другие, но сначала за всё в ответе был именно дед.
К слову, баня в итоге была построена отменная – все соседи напрашивались в банный день. И морковь на Лёликовой грядке выросла, несмотря на то, что Тимофеич семена сапогом придавил. А Ларс, которого баба Валя тогда обругала, вырос из грязного комка шерсти в красивую чистокровную овчарку – это потом даже ветеринар подтвердил…
А на следующий год Тимофеича уже у бабы Вали почему-то не было. Всё в их доме осталось так же – дедовы инструменты в гараже, никогда не знавшем машины, его кирзачи в сенях и ковшик у колодца, из которого дед окатывал себя летом. Даже Ларс в построенной дедом будке. Не было только его самого. Баба Валя резко постарела и совсем перестала ругаться. Теперь она только вздыхала и иногда долго смотрела куда-то в даль, сидя на скамеечке, которую когда-то смастерил для неё Тимофеич.
Лёлику тогда было лет семь или восемь. У него был первый класс школы и масса новых впечатлений, которыми он с удовольствием делился с любимой бабушкой. Она слушала его и грустно улыбалась, а солнце гладило её по морщинистому лицу, придавая бабе Вале совсем уж уютный вид.
Потом было застолье – День рождения же! Как всегда, бабе Вале надарили цветов и подарков – кто во что горазд – шумно посидели и разошлись по домам. Для каждого букета у бабы Вали нашлась своя ваза. Для роз и лилий – покрасивее и побольше, для ромашек и тюльпанов – попроще и поменьше. Много было и всяких других букетов, которые теснились на каминной полке, будто соревнуясь друг с другом яркостью, размером и красотой упаковки. Только все они через неделю, лишившись своих красивых обёрток, обнаружились в компостной куче, увядшие и совсем не такие красивые, как в День рождения бабушки. На каминной полке неизменно оставалась одна-единственная коричневая ваза с сухоцветом. И так было каждый год…
2
В приоткрытую балконную дверь недавно купленной московской квартиры Алексея Сергеевича Вяткина заглядывало утреннее июльское солнышко. Через неделю ему стукнет тридцать, а он уже – директор… с ума сойти! Эх… и как же хорошо летом! Даже в городе. Хороший район, зелёный, не зря он столько времени потратил на поиски хорошего варианта!
Довольный жизнью Алексей Сергеевич брился, что-то мурлыкая себе под нос, когда зазвонил телефон.
– Лёша! – окликнула его с кухни Наташка, его последнее увлечение, с которой они уже пятый месяц жили вместе, и только что вернулись из Таиланда. – Лёшка, оглох что ли?! Телефон звонит!
Алексей Сергеевич наскоро умылся и выскочил из ванной. Телефон замолк, но через секунду снова ожил. Звонила мама.
– Лёш, тут такое дело… – замявшись, говорила она в трубку. – Бабушка Валя… в общем, похоронили мы её, Лёша.
– Что?!! – взревел Алексей. – А почему мне никто не позвонил?!
И тут же осёкся – старый телефон у него стащил какой-то воришка в таиландских широтах в первый же день их с Наташкой отпуска.
– Ты приезжай, Лёш. Хотя бы на девять дней. Посидим, вспомним бабу Валю-то…
– Когда?
– Тринадцатого. А вообще – как приедешь. Приедешь, Лёш?
– Хорошо, мам. Я буду, – коротко ответил он и повесил трубку.
Наташка внимательно смотрела на него.
– Случилось что-то? – спросила она, уже заранее зная ответ.
– Бабушка умерла, – упавшим голосом ответил Алексей. – Мне нужно лететь домой. Я сейчас закажу билеты нам и предупрежу секретаршу – пусть все встречи отменит. И позвони, пожалуйста, Лиле Аркадьевне, скажи, что уборку на неделю перенесём…
