– Не надо, Лёш, – Наташка по-прежнему настороженно смотрела на него. – Я не поеду…
– То есть, как? – удивился Алексей. – В смысле – ты не поедешь?
– А ты считаешь, сейчас лучшее время, чтобы познакомить меня с родителями? – Наташка вздёрнула бровь так, что лицо её приобрело немного стервозное выражение. – Я сейчас точно тебе там нужна? Так что лучше я здесь рулить буду, а ты отправляйся спокойно.
Алексея это разозлило.
– Да ну тебя, делай что хочешь! – огрызнулся он, наскоро собирая небольшой дорожный рюкзак.
Уже через два дня он стоял на пороге дома бабы Вали.
В назначенный день собрались за столом. Были соседи, которые ещё детьми приходили к ним в банные дни, кое-кто из их родителей да пара бабушкиных подруг. Тихо посидели, помянули да и разошлись по домам. Враз постаревший и ссутулившийся отец за весь вечер не проронил ни слова, а как гости ушли, отправился отдыхать. Мама – тоже. Алексей остался сидеть один за пустым столом в сумерках, глядя в одну точку.
Этой точкой была старая коричневая ваза, из которой, как будто наперекор всему, торчали древние сухоцветы. Алексей Сергеевич Вяткин, директор филиала крупной корпорации, в эту минуту вдруг снова почувствовал себя просто Лёликом, внуком бабы Вали.
Повинуясь какому-то странному чувству родом из детства, Лёлик подошёл к каминной полке и потянулся за бабушкиной вазой…
3
– Алексей Тимофеич! Ну прокати! – молодая стройная девушка хохоча бежала рядом с трактором. Её толстая русая коса болталась из стороны в сторону, охаживая девчонку по спине и бокам. – Тимофеич, ну?!
– Ага! – задорно вторил ей загорелый парень, сбавляя ход машины, чтобы девушка могла поспеть за ним. – А потом на деревне скажут: раз на тракторе катал, то, как честный человек, обязан жениться!
– А ты будто не женишься? – хитро прищурилась девушка, переходя на шаг.
– Я подумаю! – беззаботно хохотнул тракторист.
– Подумаешь?
Улыбка на лице девушки начала нерешительно увядать, а в глазах появилось колючее непонимание. Она вдруг встала как вкопанная. Лёгкий летний ветерок нежно перебирал подол её нарядного платьица в горошек. Парень тоже остановил трактор, невольно залюбовавшись своей собеседницей и не сразу уловив перемену.
– Ва-а-аль, ну ты чего? – запоздало спохватился он. – Валь, ты обиделась?
Девушка ничего не ответила, резко развернулась и припустила прочь что было духу.
– Валя, стой! – кричал ей вдогонку парень. – Валя!
Девушка скрылась за поворотом, а парень, развернув свой трактор, поехал за ней, в деревню.
Трактор остановился у одного из деревенских домов. Была уже зима.
– Здрасьте, а Валя дома?
– Дома, – смерила его оценивающим взглядом вышедшая на стук женщина. – Только говорить с тобой не хочет она.
– Я это… – замялся тракторист. – Вот! Это для Вали!
Он сунул в руки женщине красную гвоздику и уже через секунду умчался на своём тракторе.
– Пф… И где только достал? – хмыкнула женщина, удивлённо глядя вслед удаляющемуся трактору.
И снова было лето. У того же дома остановился крытый брезентом грузовик. Молодой загорелый солдат с огромным букетом сирени выскочил из кузова и закричал:
– Валя! Валя!
На крыльцо вышла та же женщина, несмотря на июньское тепло, укутавшаяся в платок.
– Не кричи, не выйдет она. Заболела. Чего хотел-то?
– Уезжаю я, – ответил солдат, вручая букет женщине. – А Валя пусть поправляется. Вы ей передайте, чтоб дождалась. Я вернусь!
Последние слова он прокричал уже из кузова отъезжающего грузовика. Женщина с крыльца махала грузовику вслед рукой, а в одном из окон дома качнулась занавеска.
