Тот махнул рукой:
– Ерунда. Переживу.
Барон спросил:
– Мне следует знать вот что. Когда и как вы отнесли сундучок в префектуру?
– Мне Кустодио велел забирать мои вещи, чтобы идти к синьору Русо. Я подумал, что негоже бросать документы на неохраняемой «Макрели». Непорядок это. Поэтому я, вместе со своими вещами, прихватил сундучок, чтобы занести в префектуру. Мы спустились на причал. Кустодио увидел у меня этот сундучок, спросил, зачем он мне. Я ему объяснил. Он что-то прикинул в уме, потом достал из своего мешка парусиновый пакет, весь в печатях, и сунул его в сундучок. Говорит, так он целее будет. А потом мы пошли к вдове Дюпон. А поскольку путь к домику вдовы Дюпон идет как раз мимо префектуры, я по дороге сундучок-то и занес. Говорю клерку: так и так, «Макрель» осталась без экипажа, вот ее сундучок с документами, ищите ей нового хозяина, значит. Клерк, не глядя, поставил сундучок в угол, и похоже, тут же забыл про него.
Фон Гейделиц долго молчал, разглядывая боцмана. Наконец, проворчал:
– Еще раз прошу простить меня, дон Родригес. Я действительно не спросил вас про письмо. Но вам пора менять отношение к службе. Поскольку вы назначены офицером на этом судне, на вас теперь лежит ответственность и за это судно, и за наши жизни. Вы обязаны докладывать мне обо всем, что случилось во время моего отсутствия. А так же то, что имеет отношение к текущей ситуации, о чем я не знаю, но должен знать.
Антонио Родригес покраснел, как мальчишка, но кивнул и ответил:
– Есть!
Поев, фон Гейделиц отправил дона Родригеса спать, а сам хлопнул Хосе по плечу.
– Пойдем, поговорим.
Хосе кивнул. Оба спустились в матросский кубрик.
Фон Гейделиц долго молчал, потом спросил:
– Зачем ты пошел со мной?
– Я вам говорил уже, дон Раймундо.
Капитан дернул усами, а потом покачал головой:
– Обращайся ко мне: «господин барон» или «господин капитан фон Гейделиц».
– Фон Гейделиц? Не понимаю. Вы немец? Вы же всегда были кастильцем!
– Ты прав. Я действительно, из Кастилии. Но, видишь ли, я записался в роту барона фон Гейделица из Пруссии. Стал ландскнехтом. Прослужил у него полтора года простым гвардейцем. Стал фельдфебелем. Потом у старого барона, в стычке под Шпандау, убили оруженосца. Я к тому времени уже делал большие успехи. И в искусстве владения мечом, и в геральдике. Барон был доволен моими достижениями. Он взял с меня клятву оруженосца. Я был его оруженосцем около четырех лет. А потом старого барона сильно порубили в битве с датчанами, под Ревелем10. Меня, кстати, тоже. Умирая, старый барон усыновил меня, все честь по чести. Поскольку он был бездетным, я унаследовал все. И титул, и его роту ландскнехтов, и военное звание. Такое вот наследство.
Хосе кивнул:
– Вот оно как! Теперь я понял, почему солдаты вас зовут «герр капитан». А что такое Ревель? Где это?
– Это земли на севере, на море Ostsee11. Не отвлекайся. Я тебе задал вопрос, если ты помнишь.
– Да, я помню. Просто уточнить хочу. Получается, вы, господин барон, так же как и я, записались на военную службу ради карьеры?
Фон Гейделиц усмехнулся:
– Получается, так.
Хосе посмотрел ему в глаза:
– Я тоже, господин капитан, возомнил, что если в состоянии отлупить любого паренька у себя в деревне, то могу сделать и военную карьеру. Я решил, что удел рыбака не для меня. А тут король Хайме12 осадил Перпиньян. Везде стали искать новобранцев и добровольцев. Я пошел. Предложил свои услуги. Так я попал в обучение к мастеру Хорхе Тарделло. Мастер научил меня сносно крутить мечом, скакать на лошади. Попадать пикой в кольцо, висящее на ветке, на полном скаку. Я очень старался, и за это старание меня взяли в отряд тенга Расмуссена. Я был первое время доволен и ходил павлином. Но оказалось, что тенгу нужна от своих солдат не только воинская выправка и сияющая кираса. Тенг Расмуссен от своих солдат требовал кое-что еще. Естественно, за тусклую кирасу он тоже наказывал, но делал он это не так, как мастер Хорхе.
