Никто не произнес ни слова. Они только посмотрели друг на друга – коротко, напряженно, с той особой интенсивностью, которая заменяет все возможные диалоги. В этих взглядах читалось все: страх и решимость, сомнение и вера, молчаливое обещание идти до конца, что бы ни ожидало их впереди. Джои отпер старую деревянную дверь, поросшую старыми раковинами моллюсков, ошибочно выбравших это место после месячного прилива пять лет назад.
А затем, словно по невысказанной команде, они начали подниматься по скрипящей лестнице маяка. Каждая ступенька была испытанием – не только для ног, но и для духа. Они поднимались туда, где кончаются карты и начинаются призраки, где реальность сливается с кошмаром, а правда прячется в тенях, отбрасываемых прошлым.
Никто из них не знал, что они найдут наверху. Но все четверо чувствовали, что после этой ночи ничто уже не будет прежним – ни их город, ни их жизни, ни они сами. Ибо есть тайны, которые, будучи раскрытыми, меняют не только настоящее, но и прошлое, перекраивая саму ткань существования.
4. Там, где кончается берег
Лестница маяка скрипела под их шагами, будто стонала от старости. Доски вздыхали под ногами, ржавые перила обжигали пальцы холодом, будто сама башня предупреждала: «Осторожно.» Томми шел первым, его спина выпрямлена с той нарочитой твердостью, кулаки сжаты так крепко, что костяшки побелели – не оружие, но готовность к битве. За ним следовала Эбби, ее дыхание стало поверхностным и рваным, как будто воздух внутри башни был слишком тяжел для ее легких. Затем Люк – настороженный, с напряженными плечами и взглядом, фиксирующим каждую деталь, словно мысленно создавая карту для возможного отступления. Замыкал шествие Джои, чья бледность в сумраке казалась почти призрачной, а каждый шаг был преодолением собственного страха. Они поднимались цепочкой, сердца их бились неровно, как неисправные механизмы, а уши улавливали малейший звук. Даже собственное дыхание казалось им оглушительным в этой тишине, прерываемой лишь скрипом дерева и далеким шумом волн.
Вдруг сверху раздался глухой скрежет – звук ржавого металла, протестующего против движения. И прежде чем кто-либо из них успел среагировать, прямо из непроглядной темноты на них вывалился человеческий силуэт – коренастый, укутанный в длинный плащ цвета выцветшего моря. Седина его волос отливала тусклым серебром в скудных лучах лунного света, проникающих через узкие окна маяка.
Джои издал сдавленный писк и отшатнулся с такой силой, что едва не сорвался с лестницы. Эбби судорожно вцепилась в Люка, ее пальцы впились в его предплечье с силой утопающего. В панике она попыталась развернуться и броситься вниз, но в узком пространстве винтовой лестницы маневр оказался невозможным.
– Бегите! – прошептала она сквозь стиснутые зубы, ее голос дрожал от ужаса и адреналина. – Быстрее!
Люк попытался удержать равновесие, но Эбби тянула его за собой с такой силой, что он пошатнулся. Джои уже разворачивался, его глаза расширились от животного страха. Только Томми замер, инстинктивно закрыв собой остальных, его тело напряглось как струна, готовая либо выдержать удар, либо лопнуть.
Фигура сделала один тяжелый шаг вниз, и скрип ступени прозвучал как выстрел в ночной тишине. Томми невольно отступил на полшага, но продолжал стоять, заслоняя друзей. Человек внезапно остановился, его массивный силуэт замер в нескольких ступенях над ними. Тяжелое лицо с глубокими морщинами, похожими на речные русла на географической карте, медленно склонилось набок. Он разглядывал их, как энтомолог изучает пойманных насекомых – с смесью отстраненного любопытства и легкого раздражения.
