— Неглупо. Подобный подход действительно позволит легче и быстрей не только разобраться в свойствах алхимического сырья, но и быстрее все выучить. Так как работы вам предстоит еще масса, чтобы все собрать из разных источников и свести воедино. Хорошая задумка, Иванкова, — похвалил он меня, — но я бы посоветовал добавить в таблицу еще одну графу. У вас сейчас есть графа «Положительное взаимодействие с материалами», «Отрицательное взаимодействие» и «Исключения». Так вот «Исключения» лучше тоже разделить на два столбца, потому что исключения могут быть как в положительную сторону, так и в отрицательную. Вам же проще будет разобраться, если все будет расписано отдельно.
Совет был действительно толковый. И я с энтузиазмом беременной мыши, строящей себе гнездо, закивала:
— Спасибо! Сделаю! В остальном все верно?
Ректор улыбнулся:
— Пока да.
И столько было странного, очаровывающего обаяния в этой улыбке, что я невольно загляделась в темные, едва заметно мерцающие глаза. Они были теплыми и ласковыми, как ночное море, обнимали и баюкали, словно на волнах. Но все колдовство рухнуло как карточный домик, едва ректор протянул мне тетрадь и небрежно поинтересовался:
— А о чем вы хотели меня попросить?
Осознав, что загляделась на чешуйчатого гада, как на витрину модного бутика, я чуть не скрипнула зубами от досады и гораздо резче, чем планировала, сообщила:
— Мой одногруппник Олаф очень переживает, что вы его отчислите из академии, в то время как он ударил вас совершенно нечаянно! Он же не знал, что это вы его схватили за зад…
Ректор обалдел. А потом…
— А что, если бы знал, то не сопротивлялся бы? — неожиданно едко перебил меня гад.
От наглости этого заявления я поперхнулась воздухом и закашлялась, попутно проткнув ректора негодующим взглядом. Вот только до леди Денизы мне было ой как далеко! И драконья морда не впечатлилась. Тогда я, заглянув в эти насмешливые темные глаза, совершила самую ужасную ошибку за всю свою жизнь: уподобившись соседке по комнате, я решилась на шантаж:
— Если вы отчислите Олафа, я позабочусь, чтобы все узнали, как он отказал вам в ваших посягательствах, а вы ему за это жестоко отомстили, отчислив из академии! — прошипела, теряя голову от злости и слегка наклонившись вперед.
В первый миг лорд-ректор опешил. Не ожидал от меня такой прыти или не подумал, что мне хватит дурости ему угрожать. Потом на породистое лицо словно набежала грозовая туча. И я уже подумала, что теперь не только Олаф, но и я вылечу из академии вверх тормашками, и даже успела надавать себе мысленных оплеух за идиотизм. Но выражение лица ректора вдруг стало задумчивым. И он предложил:
— А давайте, Иванкова, поможем друг другу! Я не стану отчислять этого Олафа, а вы за это примете участие в Отборе невест для меня.
Я даже дышать разучилась, услышав это. Сидела, смотрела на ректора разинув рот, в наивной надежде, что чешуйчатый пошутил. Но тот, довольный собой, ждал, пока я осознаю всю безвыходность своего положения, проникнусь, так сказать. И я прониклась. С трудом сглотнула ставшую почему-то вязкой и плотной слюну, и отвратительно-жалобным тоном спросила:
— Зачем я вам? Я не хочу за вас замуж! Не хочу, просыпаясь поутру, видеть на соседней подушке черную чешуйчатую морду с клыками!..
Бедный ректор аж закашлялся после этих слов. А я осознала, что ляпнула, и покраснела:
— Простите…
