Разговор с вождём свеев о совместных действиях затянулся до самого утра.
Не так прост оказался сын Рагнара Лодброка, как могло показаться на первый взгляд, да и озвученные им вслух мысли о будущих походах вызвали у княжича замешательство и отторжение. Но, взглянув на улыбающиеся и заинтересованные лица своих братьев, внимательно слушающих Бьёрна, Антон понял, что свей играет на самых низменных человеческих чувствах: алчности, жестокости и безнаказанности. Княжич уже не сомневался, что впереди их всех ждут трудные годы, наполненные разбойными набегами и войнами. Где-то глубоко внутри у него промелькнула мысль, что зря он не сжёг драккары свеев.
По две и даже по три лодьи за год спускали на воду его люди в Белоозере.
Мужчин, занятых в строительстве, у княжича подобралось много. Да и как им было не появиться, коли Рослав денег не жалел. Артелями многие работали, а то и целыми родами. Одни зимой в лесу брёвна заготавливали, другие их на берег к крепости доставляли, где умельцы древесину расклинивали, а получившиеся доски обтёсывали, в воде вымачивали, на огне гнули, наборы из них делали на киль дубовый и шпангоуты. Работы всем хватало с избытком. Тяжела и кропотлива она оказалась. Зато потом, когда заканчивали конопатить и смолить лодью, устанавливать мачту, а на штевни резные фигуры, княжича непременно призывали, дабы благословил он спуск корабля на воду. День такой в праздник для народа превращался. И уж ежели Рослав не был в походе дальнем, то приходил с женою Карин и даже сына маленького Мечеслава на плечи к себе усаживал, чтобы тот всё хорошо сверху разглядеть мог.
Знал Рослав, что в Изборске и Холме тоже до трёх лодий строили, а в Ладоге и того более. Но там и народу мастерового собралось много.
Видел княжич, как стремительно росла дружина Антона и армада его кораблей. Призывал конунг из ближних и дальних посёлков, что по берегам озёр и рек стояли, парней и мужиков молодых. Плату устанавливал им щедрую, коли соглашались к нему в ратники идти, а тем, кто на румы решался сесть, вдвое платил да ещё долю добычи обещал. Потому от желающих отбоя не было. Так поступать велел он и братьям своим, что в других городах править сели. Чтил Рослав его наставления и слова мудрые всегда помнил. Им и следовал. А потому своим стал княжич для жителей Белоозера, уважение заслужил честностью, щедростью и заботой о людях. А ведь ещё совсем недавно они не хотели ворота ему отворять, когда по повелению княжича Антона на двух лодьях Рослав с ратниками в Белоозеро пожаловал. Отказом ответили ему на требование сдать крепость. Стража и горожане решили свободу свою защитить, жизни положить, но ворогов внутрь её не пустить. На том и стояли несколько дней, удерживая стрелами пришлых подальше от стен.
А княжич тоже понимал, что не должно быть на отвоёванных у данов землях городов и крепостей, неподвластных его брату Антону. Тем более таких, как Белоозеро, которое стоит на пути от озёр Великих к реке Итиль. Той самой, что всю Биармию пересекает и к Новогороду ведёт.
Мог он отдать приказ дружине своей взять штурмом крепость или сжечь её дотла, но тогда пришлось бы много народу положить, а оставшимся в живых податься было бы некуда. Их тоже всех впереди ждала лютая смертушка-зима без тёплого жилья и запасов еды.
Вот потому и вызвал Рослав на разговор из крепости старосту. Имя ему оказалось Вен.
