В котомке Андрейки тоже было не густо. Две полоски сушеного медвежьего мяса, да пара горстей зерен ржи, вот и весь запас.
– Где-то ведь тайник был – в задумчивости чесал свою бородку Андрейка – ведь где-то же дед Севастьян хранил свой провиант. Он, почитай, в том годе все лето здесь прожил.
– А че он здесь жил, больше негде что ли?
– А че ему дом-то? У него бабка Алена еще два года назад как померла. Вот он и подряжается везде, где можно. Здесь за провиант покосы охранял, да корзинки плел.
– А кому эти покосы нужны? – Хмуро заметил Васька.
– Так, а козы-то дикие, все сено сожрут. Их здесь знаешь сколько?
– Сколько? – Не сдавался Васька. – Нисколько. Он что за ними с палкой бегал? Что ж они последний стог-то не съели?
– Козы на зиму в горы уходят, а дед Севастьян здесь до самого снега живет. Петли на коз ставит, ну и так, когда коза зазевается, может ее и стрелой добыть. Где у него тайник я ж не знаю, вон снегу-то сколько навалило, поди сыщи.
– Стоп, Андрейка, а я знаю, где у деда схрон. – Вдруг оживился Васька. – Я когда за сеном ходил, на большой сосне, кажется, лабаз видел. Хотел сразу тебе сказать, да забыл.
– Лабаз? Где? А ну пошли, показывай.
– Да может он и пустой вовсе.
– Вот и поглядим, пустой али нет.
Лабаз действительно был и судя по всему не пустой. Даже снизу было видно, что груз, находившийся там, был тщательно упакован, обернут кожами, увязан веревками и обложен большими кусками сосновой коры.
Не без труда вскарабкавшись по дереву на настил из жердей, Андрейка, повозившись с веревками и кожами, столкнул вниз тяжелый тюк. Еще через какое-то время тюк затащили в балаган.
– Говорят, что грех, чужие схроны-то воровать. – Задумчиво молвил Васька, но по его грязной от сажи физиономии было видно, что ему-то как раз и не терпится поскорее узнать, что там внутри.
– Так мы ж не воруем. – Парировал Андрейка. – Мы только посмотрим что здесь и если еда, возьмем, сколько нам нужно, а остальное оставим. Ну не пропадать же нам с голоду.
– И то верно. – Быстро согласился Васятка. – Лабазы для того и строят, чтобы хранить там припасы. Вот они нам и понадобились. Я еще слышал, что если чего возьмешь, то надо что-нибудь взамен оставить. Тогда это не воровство.
– А что ты можешь оставить-то? – Усмехнулся Андрейка.
– Могу пороху немножко оставить и десяток стрел от арбалета. Завтра дров принесу с запасом.
– Ну, я тоже могу пороху чуток отсыпать, глядишь и пригодится кому.
К их удивлению в тюке оказалось фунтов пять ржаной муки, с полфунта соли, свежее мороженое мясо и, к великой радости обоих, закутанная в медвежью шкуру глиняная баклажка с парой штофов горячего вина.
Друзья просто остолбенели от такой невиданной щедрости деда Севастьяна какое-то время, молча и ошалело, переглядывались, взирали на такую роскошь.
Первым прорвало Васятку. Он спрыгнул с топчана и с радостными воплями пустился в пляс.
– Тиши ты, чертяка. – С усмешкой урезонивал его Андрейка. – Мы потом, когда с Енисея-то придем, деду Севастьяну тоже вдоволь вина купим. Чтоб не серчал, на нас, черт старый.
В этот вечер в заброшенной посреди тайги, жарко натопленной землянке, аппетитно пахло жареным мясом и свежеиспеченным хлебом. При свете ярко пылающего очага изголодавшие и утомленные друзья, уже изрядно отпив из баклаги, долго не могли заснуть.
Глава 10. Тяжелое похмелье.
Проснулся, а точнее было бы сказать, очнулся, Андрейка от яркого солнечного света и шума голосов. Голова после вчерашнего трещала, совсем ничего не соображая, во рту было мерзко и сухо, единственная мысль, пульсирующее в воспаленном мозгу, – скорее выпить воды.
